Джонатан и Фредди с удовольствием расхохотались.

– И много успел? – спросил сквозь смех Фредди.

Тим самодовольно усмехнулся.

– Троих, сэр.

– Ух ты, чтоб тебя…! – восхитился по-ковбойски Фредди. – Это с Нового года и троих отковал?! Ну, кузнец!

– Двоих с собой привезли, – всё ещё улыбаясь, объяснил Тим. – А третья уже здесь родилась, – и с гордостью: – Коренная гражданка.

Фредди даже присвистнул: о таком обороте он не знал и не думал, это стоит обмозговать, потому как придётся учитывать.

Поворот, ещё поворот, разъезженная грузовиками колея, призрачные силуэты теплиц за сетчатым забором вдоль дороги, а с другой стороны… похоже, сады.

– Большое хозяйство, – задумчиво сказал Джонатан.

– «Флора» на всё Ижорье знаменита, сэр – серьёзно сказал Тим. – Говорят, и в Царьграде свой магазин держит. Ну, и ещё по городам, а север – весь её.

– Большое хозяйство, – повторил Джонатан.

И Фредди кивнул, показывая, что всё понял.

Рядом с большими, чтобы свободно могли разминуться два грузовика, фигурной ковки воротами одноэтажный, развёрнутый торцом к подъездной площадке длинный дом. У его крыльца Тим и остановил машину.

– «Флора», сэр.

Воскресные смены, особенно вечером, самые спокойные. Всё сделано, полито, обрезано и взрыхлено, лампы ещё горят, но уже в вполнакала, растения отдыхают, и нечего их по пустякам беспокоить. Можно собраться в бытовке за магазином, пить вскладчину чай из пузатого самовара и неспешно, без злости и страха, болтать, сплетничать о начальстве и городских придурках, что в земле ни уха, ни рыла.

Артём с удовольствием участвовал в этих посиделках. В складчине он на равных, и в разговоре – тоже. А если завернут покупатели, будет совсем хорошо. С оптовиками он, конечно, дела не имел, с теми управляющий все разговоры ведёт, а его если и зовут, то на погрузке помочь, а вот розничная… началось это под Пасху, приезжали за цветами из церквей со всей округи, народу не хватало, и его послали помогать подтаскивать ящики с гортензиями – их больше всего для церкви берут, удобные они для украшения. И он – как-то само собой получилось – подошёл к одному старику помочь составить букет, а то лысый дурак набрал дорогих срезков, а веник веником, ну и… раскрутился старик на двадцатку, и пошло, и пошло… а на Троицу он уже вовсю вкалывал на продаже, раскручивая церковных старост и богомолок на гирлянды и букеты. И с каждой продажи ему и законный процент, и чаевые. Так и повелось, у него теперь даже свой халат продавца, зелёный и с эмблемой «Флоры» на нагрудном кармане.

Трифон предложил перекинуться в картишки, в «подкидного», даже не по маленькой, а на чистый интерес, но Арнольдыч строго покачал головой.

– Никаких карт. Nein.

Таисия Ефимовна согласно закивала.

– Ну, чего тебе не сидится, Триша, чего ты в этих картах нашёл, ведь грех один.

– Да ну тебя, Ефимовна, – Трифон ещё раз стасовал и убрал колоду в карман. – У тебя всё грех. Выпить – грех, закурить – грех, в картишки перекинуться – грех, девку…

– Тьфу на тебя, – не дала ему договорить Таисия Ефимовна и рассмеялась вместе со всеми.

– Ох, Ефимовна, – покачал головой Трифон. – Не нагрешишь, так и каяться не в чем будет, а без покаяния в рай не пустят.

– А зачем тебе в рай? – спросил Артём. – Там ни карт, ни выпивки…

– Ни девок, – закончил за него Трифон и засмеялся первым.

Отсмеявшись, взялись снова за чай, когда за окном зашумел, приближаясь, мотор. Трифон подошёл к окну, чуть отогнул сбоку занавеску, вглядываясь.

– Такси. Никак караси приплыли. Глянь, Арнольдыч.

Арнольдыч встал, одёрнул жилет, снял со спинки стула и надел тёмно-зелёный пиджак с эмблемой «Флоры» на нагрудном кармане, поправил галстук и стал Францем Арнольдовичем, справедливым и строгим управляющим ночной смены.

– Савельцев…

– Иду, Франц Арнольдович.

Артём залпом допил свою чашку и встал. На ходу надевая свой халат, он следом за Францем Арнольдовичем вышел в приёмную, заставленную образцами товара.

Почти сразу, едва они вошли, распахнулась дверь наружного тамбура и вошли двое, явно нездешние, в шляпах и плащах на меховой подкладке. У Артёма потянуло по спине холодком: хозяева, настоящие, как тогда. Он оцепенел от страха, но следом за ними вошёл Тим, а тот, как ни крути, почти свой, и Артём смог перевести дыхание.

– Добрый вечер, – поздоровался Франц Арнольдович. – Was wollen Sie?

Джонатан удивлённо посмотрел на осанистого представительного продавца. Вот уж действительно, Россия – страна неожиданностей, откуда здесь… да, правильно, немец? Но это уже не его проблема, русский тот должен знать, переводчик есть.

– Добрый вечер, – Джонатан тронул шляпу приветственным жестом. – Мы едем на свадьбу, и нам нужны цветы.

Тим перевёл на русский, и Франц Арнольдович посмотрел на Артёма так выразительно, что тот понял: отступать нельзя. Артём набрал полную грудь воздуха и шагнул вперёд.

– Добрый вечер, джентльмены, – он заставил себя обаятельно улыбнуться. – Вы оказали нам честь своим посещением.

Вообще-то Тима позвали как переводчика, и, увидев, Артёма, он сначала хотел вернуться в машину, но тут же передумал и остался посмотреть: похоже, намечался спектакль, и стало интересно. Акул за карасей приняли и раскручивать начнут, ну-ка, поглядим, как малец справится. Ну, и подстрахуем в крайнем случае.

Заговорив, Артём словно забыл о страхе, он же на работе, и, если что, то и Арнольдыч, и Трифон за него будут, и Тим, хоть и сволочь палаческая, но тоже не сдаст его, Мороза побоится, тот просроченный, да ещё эл, любому накостыляет запросто. И он бойко повёл неожиданных покупателей к стеллажам, показывая им цветы и сыпля звучными названиями.

– Это «Шарм-де-Прованс», а это «Леди Гамильтон», старинный сорт, личный подарок английской королевы российскому престолу на свадьбу дочери с наследником.

– У королевы был хороший вкус, – давясь от смеха, серьёзно заметил Джонатан.

Фредди от души наслаждался разыгрывавшимся спектаклем. А мальчишка – мастак, не заискивает, не суетится, а устоять невозможно. И похоже… да, того же табуна жеребёнок, что и младший Слайдер, ну, ты смотри, как розу берёт, ну, та прямо как сама к его ладони жмётся, да ещё и глазом на Джонни поигрывает, хорошо, что Джонни по бабам ходок и таким никогда не баловался, а то бы… и до скандала недалеко, а это на хрен никак не нужно.

– А эти? – Джонатан кивком показал на розы с длинными, не меньше трёх футов, прямыми стеблями, стоявшие в отдельном вазоне и словно особняком от остальных.

– Эти? – Артём очень правдоподобно изобразил удивление и даже смущение, хотя именно к ним вёл по