бы не в телохранители, а в спальники – упаси господи – отобрали бы, так, нормальный негр… А Машенька смуглая, но светлее него, и носик пуговкой…Стоя в дверях спальни, Зина умилённо вздохнула, потом тихо подошла и села рядом с Тимом. Не отводя от кроватки глаз, Тим завёл руку ей за спину и обнял за плечи. Зина, снова вздохнув, прислонилась к нему, положив голову на твёрдое тёплое плечо мужа.

Машенька громко причмокнула и закряхтела, вздрогнула и подняла голову Зина, Тим посмотрел на часы и встал.

– Мне пора.

– Ага-ага, – Зина встала и наклонилась над кроваткой. – Опять мокрая? Сейчас сделаем, а папка наш на работу пойдёт, денежку заработает.

Под её воркующий ласковый говор Тим вышел из спальни.

Собирался он как всегда быстро и продуманно: тёплое армейское бельё, фланелевая рубашка – для свитера ещё не настолько холодно, джинсы, бурки, полушубок, ушанка – снег уже плотно лежит, так что нужно по-зимнему, бумажник, ключи, кастет и нож – всякое может случиться и лучше без штанов, чем без оружия.

Зина вышла в прихожую, когда он был уже готов на выход.

– Пошёл?

– Да. Смена до полуночи, не жди меня.

Как всегда, перед работой он говорил отрывисто и резко, но Зина не обижалась: понятно же, что не на гулянку собирается, работа на машине нервная. Тим кивнул ей и вышел.

На улице лёгкий морозец, под бурками чуть поскрипывает свежий снежок. Прохожих мало: время-то для всех обеденное. Шагалось весело, в охотку, и до комбината он дошёл быстро. В киоске у ворот купил пачку сигарет и галеты, чтобы пожевать в дороге, если что непредвиденное.

В проходной, сидя, дремлет Тимофеич и, похоже, не открывая глаз, кивает в ответ на приветствие Тима, но эта дремота обманет только незнающего. У них в десятке это – спать, но при этом всё видеть и слышать – лучше всех получалось у Гэба, но и он сам такое умел, всех учили.

Во дворе и в цехах пустынно, редкие встречные уважительно и весело здороваются с ним, он отвечает так же. В бытовке переодеться, полушубок, бурки и джинсы убрать в шкафчик, надеть старые брюки – уж очень карманы там удобные, да и привычней ему за рулём в них – старые ботинки и куртку.

– Здорово, Дмитрич, – окликнул его от своего шкафчика рыжеусый Родион. – В рейсе сегодня?

– Да, – кивнул Тим, привычно охлопывая на себе куртку и проверяя, всё ли на своих местах. – А ты?

– Пошабашил уже. Ну, счастливой работы.

– А тебе хорошего отдыха, – ответно улыбнулся Тим.

Хотя он теперь и на машине, но из старой бытовки не уходил: свыкся уже с соседями, приспособился, да и в цеху ему тоже случается работать, и вообще всегда лучше со своими.

Его ярко-жёлтая с боковой полосой в чёрную шашечку «пегашка» стояла в своём боксе. Тим похлопал, здороваясь, её по капоту и начал предрейсовый осмотр.

Всё было в порядке, и без семи три Тим подъехал к воротам и пошёл в диспетчерскую за маршрутным листом.

– Привет, – весело поздоровался он с Зоей. – Заказы есть?

– Привет, – улыбнулась она в ответ. – Сегодня свободный, держи. Сколько намотаешь – всё твоё.

– Понял, – Тим взял лист, свернул и вложил во внутренний карман куртки.

– В Ижорск к поезду рванёшь?

Тим покачал головой.

– Не те рейсы, в Сосняки поеду.

– Ни пуха, ни пера тебе.

– К чёрту, – весело ответил Тим, выходя из диспетчерской.

Ворота уже раскрывались, Тим сел в машину и мягко стронул её с места.

На всякий случай он поехал широким кругом по городу: вдруг кого куда подкинуть надо. В Старый город заворачивать нет смысла: там такие поездки заранее планируют и тогда оставляют заказ с точным временем и маршрутом, а если что вдруг наскоро, то предпочитают лошадь, да и неудобно «пегашке» на узких проулках между заборами, а вот сюда… сюда заглянуть стоит.

За городом с другой стороны потихоньку рос и разрастался ещё один квартал. Не избы, а дома, с водопроводом, канализацией и паровым или водяным отоплением, а сады не для урожая, а для удовольствия. Здесь жило заводское начальство и прочие… с деньгами и претензиями. Тим знал, что зовут этот квартал «Дворянским Гнездом», но почему… говорят, есть книга с таким названием, но на чтение не по школе времени совсем не остаётся. Да и какое ему дело до названия, а вот то, что здесь вполне мог найтись желающий проехаться на такси, скажем, в Торговые Ряды за покупками – вот это уже и важно, и значимо.

Тим не спеша, выжидающе ехал по улице между красивыми фигурными заборчиками палисадников. Дома – где деревянные, где кирпичные, где под камень оштукатурены – все красивые и одни похожи на картинки из учебника истории – Тим даже вспомнил название: терем, а другие – на знакомые по Алабаме коттеджи.

И он угадал! С тротуара ему призывно махнула рукой женщина в чёрной каракулевой шубе и такой же шапочке, а рядом с ней стояло два чемодана, и Тим с трудом удержался от радостной улыбки: не иначе как на вокзал, а сейчас поездов нет, так что до Ижорска наверняка.

Но оказалось ещё лучше.

– В Сосняки, в аэропорт, – сказала женщина, едва он притёр машину к бордюру рядом с ней.

– Хорошо, – кивнул Тим и вышел уложить чемоданы в багажник.

Он уже захлопнул багажник, когда распахнулась дверь дома, и к ним по заснеженной дорожке подбежал молодой, но с заметным брюшком мужчина в белой мятой рубашке со съехавшим набок галстуком и в лакированных полуботинках.

От него сильно пахло спиртным.

– Слушай, не дури, ну, какого рожна тебе надо, – быстро затараторил он ещё на бегу. – Ну, нашла из-за чего… Из-за какой-то шлюхи…

Женщина словно не слышала его, а уж Тиму, тем более, безразлично. Он распахнул перед женщиной заднюю дверцу, а когда она села, занял своё место и стронул машину.

– Ты ещё пожалеешь! – крикнул им вслед мужчина, зябко охватывая себя за плечи. – На коленях приползёшь, не приму!

– Не дождёшься, – тихо ответила женщина, достала из сумочки носовой платок и заплакала, уткнувшись в него лицом.

Тим вёл машину легко, с привычной сосредоточенностью. Дорога только припорошена снегом, а шины «пегашке» он ещё когда сменил на зимние, так что не идёт, а поёт машина. Русские машины вообще ему нравились своей надёжностью, кузов и салон, конечно, не «линкор», но… любой «линкор», кроме «тревела», пожалуй, на здешних дорогах сдохнет в момент, ну, так «тревел» на то и внедорожник экстра-класса, по проходимости только армейским,