Даже гордые павлины кивали головой фазанам, соглашаясь:

– И правда – чудо природы! Настоящий золотой ослик! Хотя есть сходство со здешним Шухликом.

Прозрачная луна парила в небе, напоминая тень славного белого осла Буррито. Она звала: лететь, лететь!

И Шухлик так неожиданно легко и просто поднялся в воздух, будто сад Багишамал подтолкнул его, подбросил, как пушинку, вверх – в лазурное, залитое солнцем небо. Хвост с кисточкой стелился по ветру, и в ушах пели-звенели тугие потоки. Да и сам ослик посвистывал и кричал во все горло.

С чем сравнить счастье вольного полета? Только со счастьем свободной жизни!

Дедушка Буррито мог бы гордиться внуком!

Сверкая, как золотой луч, Шухлик мчался в небесах. Над розовым садом, над желтой пустыней, над маленькими селениями и большими городами. И люди, случайно поднявшие голову, никак не могли понять, что это за явление природы – свистящее, проворное, с копытами, хвостом и длинными ушами. Может, такая странная комета?! Чего только не бывает в этом мире!

Кувырнувшись, взбрыкивая ногами, Шухлик нырнул, как в воздушный пруд, в пышное кучевое облако – тихое и чуть-чуть мокрое. Каждой каплей оно нашептывало речные и морские сказания о русалках, о водяных, о добряках-дельфинах, о спрутах, осьминогах и китах. Облаку хорошо в небе, а думает оно о земле, куда рано или поздно вернется дождем.

Омытый облачной влагой, ослик полетел дальше. Впереди показалась горная гряда. На вершинах – ослепительный снег. А повыше, почти касаясь белых пиков, зависли черно-фиолетовые грозовые тучи. Они наливались багряным светом. И вдруг вспыхивали стремительно, будто пронзали небо сияющими кинжалами и саблями.

Гроза разошлась не на шутку, беспрестанно полыхая, ударяя по горам короткими и длинными разрядами. Вроде азбуки Морзе – точка, тире, тире, точка. Похоже, что тучи звали к себе золотого ослика, приняв его за одинокую, заблудившуюся молнию.

Шухлик, приблизившись к грозе, ощутил ее немыслимую мощь, которую она, наверное, долго копила, а теперь раздавала направо-налево. И сам ослик, распушившись, будто золотой одуванчик, впитывал это грозовое небесное могущество. Пожалуй сейчас, он смог бы сдвинуть горный хребет или расколоть его, как грецкий орех, надвое.

Внезапно среди туч и мелькания молний Шухлик приметил райскую птицу. Да нет – чудесную осьмикрылую ослицу, купавшуюся в грозе!

О, как она стройна и грациозна! А перья восьми ее крыльев, как драгоценные камни – алмазы, рубины, сапфиры, изумруды, – переливаются и лучатся!

Каждый любит на свой манер – кто глазами, кто ушами, кто губами или руками. А Шухлик любил носом. Еще в детстве он полюбил корову Сигир, потому что от нее замечательно-уютно пахло парным молоком, свежей травой и сеном. И вот теперь влюбился без памяти в осьмикрылую ослицу, которую давным-давно замечал на небе среди звезд.

Ах, до чего тонкий и острый, изящный и призывный аромат исходил от ослицы! В нем перемешались удары грозы, рокотание грома, бурные порывы ветра, дыхание пустыни и лугов, прохлада горного воздуха и бодрость океанской волны.

И сердце Шухлика мгновенно озарилось любовью, так что из него посыпались во все стороны маленькие булавочные молнии. В голове стало просторно, как в бесконечной степи. И окрылилась душа.

Он устремился к ослице. Но она исчезла – нигде не видать! Возможно, оседлав молнию, скатилась на ней в горы? Или умчалась к звездам, уже проступавшим на закатном небе?

Оставив позади утихающую бурю, Шухлик медленно поплыл на спине, выискивая созвездие Крылатой ослицы. Он знал, что непременно встретится с ней – не сегодня, так завтра!

Едва шевелясь и грезя наяву, всматриваясь в огни городов и тьму пустыни, вернулся золотой ослик к саду Багишамал, и потихоньку, круг за кругом, опустился на лужайку, где росли семь его деревьев. Ах, нет! Уже восемь! В центре, как стержень, как позвоночник нового сада, появился платан-подросток! Очевидно, внук платана-исполина, который отсчитывает секунды жизни.

Вокруг лужайки, освещенной светлячками, сидела целая компания музыкантов. Лучше сказать, струнно-духовой оркестр. Четыре енота с флейтами. Сурок дядюшка Амаки с толстенной трубой, в которую он смог бы заползти без труда, как в нору. Тушканчик Ука, едва удерживающий скрипку. Фокусник Хамелеон с однострунной балалайкой. Томная выдра сестричка Ошна, прильнувшая к арфе. А еще кукушка Кокку, дикобраз Жайра с губной гармошкой, петух Хороз со своим фальцетом, павлины, группа цикад и несколько древесных лягушек.

Кукушка взмахнула хвостом, и оркестр заиграл довольно стройно старинный испанский танец сарабанда. Верно, давно разучивали.

Шухлик в золотом камзоле, будто король всех на свете ослов, перебирал в такт копытами, хоть сроду не слыхал этот танец. «Наверное, и это наследство от дедушки Буррито!» – думал он, глядя на звезды.

И вот одно из созвездий дрогнуло, поколебалось в небе и в мгновение ока очутилось на земле, рядом с Шухликом. Прекрасная крылатая ослица!

– Позвольте! – поклонилась она. – Белый танец! – И глаза ее лучились, как изумруды. А крылья, сложенные на спине, напоминали подвенечное платье.

Они кружились и кружились – золотой и осьмикрылая. С деревьев гулко падали оземь спелые плоды. И так же гулко билось сердце Шухлика, считая секунды счастья. Он был на седьмом небе, где, как говорят, счастье рождается.

Незаметно музыка утихла. Сколько еще времени они стояли и смотрели друг на друга – неизвестно. Ослица улыбнулась, взмахнула крыльями, расплескивая лунный свет по лужайке, поднялась над садом Багишамал и растворилась в звездном небе.

А под ноги Шухлику медленно-медленно, будто танцуя сарабанду, опустилось изумрудное перо. Золотой ослик поднял перо, пристроил его за ухо и очутился под древним позвоночным платаном рядом с дайди Диваном-биби.

– И все это за секунду? – спросил он, провожая взглядом тот прозрачный воздушный шар, из которого только что вышел. – Столько радостной жизни?

Дайди оглядывал его с головы до хвоста.

– Посмотрите-ка, каков фрукт! – зацокал он языком. – Был рыжим, а стал золотым, глазом не успел моргнуть! Запомни навсегда, что ты пережил за полную секунду счастья. В твоей жизни миллионы таких секунд! И постарайся, чтобы другие были не хуже этой. А если выпадут тяжелые секунды, принимай их без уныния – они мелкие, как песчинки. Огромная секунда счастья – вот что такое наша жизнь!

Платан над ними мерно позванивал, и откликался из сада его внук-подросток, укоренившийся среди деревьев Шухлика.

– ЗОЛОТОЙ МОЙ, – прищурился Диван-биби. – А что это у вас за ухом? Неужто изумрудное перо?!

Шухлик потупился, застеснявшись:

– Да, перышко, подобрал под деревом…

– О, я хорошо знаком с осьмикрылой ослицей! Она гостила в моем саду! Но редко кому удается ее увидеть. – И Диван-биби заглянул ослику в глаза. – Да, золотой садовник, похоже, ты влюблен?!