взрослый и неглупый парень, Румянцев с крестником очень дружен. Но вот притормозить в решающий момент могут, да и Румянцев не бессмертен. А пока Александр понадёжней усядется на престоле, наворотить можно многое. Так, может, Румянцева предупредить? Он к твоей «чуйке» относится куда как серьёзно.

– Да только это и остаётся, – глуховато сказал Померанский. – М-мать! Ну не могут, не могут вражины пройти мимо и не попытаться нагадить как нам, так и России с помощью переворота какого или цареубийства! Не могут! Сама логика подсказывает, да и метода у англов с масонами одинаковая… Да собственно, они там так срослись, что и не отличишь – английская Палата лордов, масоны или банкиры.

После отказа «протянуть руку дружбы» Франции в лице Ребеля там начались нехорошие подвижки. Глава государства изволил обидеться и выпустил целую серию ядовитых статей на тему должного поведения с Великим Ребелем[521]. Чуть погодя он опомнился и начал писать уже статьи о величии Франции, но джинн был выпущен из бутылки, начались разговоры о том, что его пора менять. В ответ последовали репрессии и казни с весьма сомнительными судами, а то и без таковых. Накал страстей в тылу был сбит, но некоторые военные части отказались служить «тирану, худшему, чем были все Бурбоны вместе взятые», перейдя на службу к Померанскому дому.

Отношения с Парижем были окончательно испорчены, но здравомыслия не объявлять войну ещё и империи Ребелю хватило. Но не хватило ума не преследовать семьи «предателей», которые, как на подбор, в большинстве своём были из окраинных землячеств, то есть гасконцев, наваррцев, бургундцев и иных. В результате в провинциях начались вялые волнения, подчинение Парижу стало ослабевать. Подчинить провинции и «выжечь их огнём и мечом», как писали парижские газеты, главе страны не хватало сил…

– Подготовьте представления на ордена всем, кто отличился в данной операции, – сказал император на совещании Кабинета министров.

– Включать перешедших на нашу сторону французских военных в состав имперских войск? – деловито осведомился Богуслав.

– Пожалуй… нет. Как вояки они куда слабее даже не легионов, а обычных полков германских князей, а гонору куда как больше будет. Использовать их в качестве вспомогательных войск тоже не нужно – больше проблем будет, чем пользы. Так что подготовьте расчеты, будем делать из них национальные гвардии.

– Гвардии? – уточнил Трауб, прищурившись.

– Они самые. Сильно сомневаюсь в благополучном исходе войны для Франции. Нет, Англию-то мы разгромим, но вот целостность самой Франции… Она и раньше держалась на авторитете королевской власти да на многочисленных вассальных договорах. Сейчас же всё порушено, экономика просела, беженцы миллионами исчисляются, а количество погибших… Так что скоро, как я полагаю, восстановится историческая справедливость, и старинные государства вроде Шампани и Бордо вновь обретут независимость.

Присутствующие переглядываются, не скрывая хищных улыбок – Францию они не любят. Да и за что любить? Последние полтора века та активно вмешивалась в европейскую политику, причём весьма бесцеремонно. А когда ты лично водил полки… да хотя бы на тех же турок, которых поддерживал Париж золотом и военной силой, видел смерть родичей и товарищей, а потом брал из мёртвых рук османских аскеров ружья с французскими и английскими клеймами…

Была у знати Венедии и империи и другая причина не любить Францию. Как ни крути, но ещё недавно та претендовала на мировую гегемонию, задавая тон всей Европе. Вторым номером шла Англия, затем Австрия… Померанский дом сравнительно недавно стал претендовать на господство в Европе, и знати отчаянно хотелось стать первыми.

Это не просто почёт, но и уверенность в будущем своих потомков: ведь именно они станут править Европой, определять правила игры! Это возможность сохранить и приумножить колоссальные земельные владения, щедро раздаваемые императором на завоёванных землях.

Глава восьмая

Осторожные переговоры с испанцами принесли результаты. Гранды и раньше склонялись к империи, и единственное, что их не устраивало – это была не их империя. Невероятный скачок в военном искусстве, позволивший в своё время завоевать половину известного мира, напрочь атрофировал чувство реальности, быть под кем-то испанцы отказывались категорически. А вот как союзники, пусть даже младшие… Лишь бы Померанский дом подтвердил целостность испанских земель.

Гранды и представители крупных отрядов испанских республиканцев присутствовали в Ольденбурге-Стариграде инкогнито. Никого это не обманывало, но даже столь простые меры предосторожности помогали от случайных лазутчиков: до изобретения фотоаппаратов было ещё далеко.

– Вы гарантируете права грандов и целостность Испании? – суховато спросил дон Алехандро – светловолосый[522] мужчина, по комплекции напоминавший шпагу.

– Я ничего не могу гарантировать грандам, – устало (не в первый раз!) произнёс император, – у вас идёт гражданская война, вмешиваться в которую не имею никакого желания. Испанцы – сильный народ, который не нуждается в опекунах.

Несмотря на отказ, ответ понравился дону Алехандру, у которого в реальности было с десяток титулов. Полыхнуло положительными эмоциями и от представителей республиканцев.

– Но сразу хочу сказать: Испания и сама должна сражаться за свои земли. Чем больше будет ваш вклад в победу над английским сатаной, тем проще мне будет объяснить моему народу, почему я не подбираю отпавшие от вас колонии.

– Ваши требования? – реплика от республиканца Хосе Мартинеса – тоже гранда, как ни странно.

– Гибралтар – мой.

Несколько минут возмущённых возгласов – в рамках, испанцы вообще вежливы, а уж когда это аристократы[523] и перед ними сидит Первая шпага мира… Не страх, но уважение.

– Господа, – прервал король гомон, – будем реалистами. По факту, Гибралтар нужен только затем, чтобы не выпускать какие-то европейские страны за пределы Средиземного моря. Не пропустить мои корабли… – Рюген пожал плечами, у окружающих его людей начало проступать понимание во взглядах. – Для чего-то другого он просто не нужен, и будем честны, вы его не удержете. Стоп, господа, не шумите! Будьте честны перед собой: Испания стремится распасться на королевства, как и было раньше. Совсем недавно! В империю её вынудили собраться мавры, англичане и французы, от которых проще было отбиваться сообща. Французы сейчас… Ну, это не смешно, их могла бы одолеть одна только Кастилия или Арагон, прекрати вы гражданскую войну. Англичане – моя забота. Мавры перестали быть проблемой. Ах да, ещё империи было проще захватывать новые земли! И ради чего жители провинций будут дальше терпеть друг друга? Сильных врагов почти не осталось и скоро будет ещё меньше, земель вы набрали столько, что удержать бы захваченное…

–