По поводу распада страны на королевства хотел бы вас оспорить, но не могу, – с толикой грусти сказал дон Алехандро, – увы… Но кто даст нам гарантии, что испанские земли останутся испанскими?

Вопрос вроде как с подвохом: «А кто гарантирует, что нас не начёт захватывать Римская империя?» Игорь рассмеялся негромко.

– Я и так захватил уже больше, чем нужно! Не скажу, что остановлюсь на этом, но буду подбирать земли «про запас», если можно так выразиться. Ваши же… Соблазнительно, но нет. Земли в метрополии в принципе ваши, даже Чингисхан положил бы половину своего войска в попытках вас завоевать, а вторую половину – в попытках удержать их. А что касается Гибралтара и ряда других спорных земель… Поймите – большая часть проблем будет здесь не от меня или иного иностранного государя, а от вас же самих. Ну хотя бы… Кто будет контролировать крепость? И учтите: чтобы Гибралтар стал крепостью и оставался таковой, расходы будут нешуточными. А доходы от него в нынешней ситуации не предполагаются. Молчу уже про то, что государство, владеющее крепостью, должно быть очень сильным, в противном случае его непременно начнут испытывать на прочность.

Снов шум, и снова император через несколько минут, давая выговориться, прерывает их.

– Не забывайте о том, что сейчас он находится во власти Англии.

На этом прения по Гибралтару и закончились, присутствующие признали за Померанским домом право на его захват у врага.

– На какие ещё земли вы претендуете? – осведомился дон Алехандро, которому как-то сама собой перешла роль вожака испанской делегации.

– Аргентина и Венесуэла.

От испанцев донёсся отчётливый скрип зубов… Если Аргентина вполне резонно воспринималась как «чемодан без ручки»[524], то Венесуэла была «лакомым кусочком».

– Ффух, – выдохнул император, – ну должны же вы понимать, что мне не интересно возвращать ваши колонии за «спасибо». Кто их у вас отобрал? Англичане, французы, голландцы, португальцы, даже итальянские княжества отметились! Венесуэла же мне нужна как база для флота в регионе, расширять свои владения в Южной Америке я не собираюсь – «переварить» не смогу.

Испанцы замолкли, концепция «переваривания» заставила их задуматься… Герцог Померанский обменялся взглядами с Богуславом и Святославом. Сыновья выглядели свежими, хотя переговоры шли шестой час, и на Игоря накатил приступ гордости – экие они у него получились!

Переговоры шли несколько дней, но, в конце концов, предложения Померанского дома прошли в полной мере. Кое-чем пришлось поступиться, но так – заранее подготовленными мелочами. Испанская сторона прекрасно это понимала, но «мелочи» выглядели достаточно внушительно, теперь они могли почти честно сказать своим сторонникам: «Мы сражались как львы!»

Насчёт того, что ему не нужны другие испанские колонии, герцог Померанский даже не лукавил – врал. Сейчас у него планы на Аргентину и Венесуэлу. В долгосрочной перспективе из испанских владений ещё и Мексика, ибо полезных ископаемых там очень уж много. Но это задача для детей, а скорее даже внуков. Потом – планы разрабатывались на Аляску, Калифорнию и прочие американские владения России…

Нет, никакой агрессии и никакого захвата – Павел уже едва ли не прямым тестом стал предлагать бывшему наставнику свои американские колонии. Ныне это были земли с весьма неявными перспективами на ближайшие лет этак сто. Земли требовали притока людей, оружия, кораблей, денег, дипломатических усилий… И была недавно захваченная Россией Персия, отдача от которой была на порядки больше – уже сейчас, а не через несколько десятков лет. Поэтому американскую программу русский самодержец потихонечку сворачивал.

– Ох и утомился! – протянул Святослав, когда переговорщики вышли, – все всё понимают, но из-за каких-то запятых столько копий наломали!

– Копий! – хмыкнул Богуслав. – Это ещё цветочки.

– Да знаю-знаю, – замахал руками адмирал флота, – просто не моё.

– Не моё, – передразнил его отец, – как же! Сколько сам переговоров провёл?

– Когда на вражеский город наставлены пушки моих кораблей, дипломатия резко ускоряется.

– Хм. Вся суть дипломатии…

«Подожгли» Канаду, теперь вот Испанию и испанские колонии… Осталось «поджечь» не состоявшиеся Штаты, и желательно бы – французские колонии, захваченные англичанами.

Особого «выхлопа» в виде отвлечения солдат на их «тушение» Рюген не ждал, но нарушение торговли можно было практически гарантировать. Англия в некоторых вопросах очень уязвима, и порушенное судоходство будет сильным ударом.

Достаточно неожиданным стал тот факт, что канадские индейцы выступили на стороне профранцузских канадцев. Не то чтобы англичане были сильно хуже… Но всё-таки хуже.

Разница была во множестве мелочей. Так, французская колониальная администрация, даже если некоторые её представители были протестантами, оглядывалась на католическую церковь. А между прочим, «права человека» придумали как раз иезуиты. Да и сами канадцы: пусть они состояли по большей части из ссыльных, потомков ссыльных и вынужденных переселенцев, но Франция никогда их не бросала, тень королевства всегда висела над колонией. Французские законы, равные… ну почти равные права индейцам…

И были английские колонии, основанные в значительной мере откровенными сектантами, которым не нашлось места в Англии. Вообще, многие колонии англичане основывали, по мнению попаданца, методом «сбрасывания с лодки». То есть высадили с корабля сброд и уплыли – выживайте как можете. А как могут выживать религиозные фанатики, да вперемешку с каторжниками… Рюгена аж мутило при чтении некоторых документов: людоедство в английских колониях было делом рядовым[525], да и другие факты выглядели не слишком аппетитно.

Ну и как можно сравнить французские поселения, где властвовал Закон – один для всех, с незначительными поправками для индейцев, причём порой в их пользу[526], и английские, где индейцев уважали ровно до тех пор, пока те были сильнее.

Нельзя сказать, что поддержка французов индейцами была сколько-нибудь сильной, но она была, и это стало склонять чашу весов на сторону профранцузских сил.

– Активируем проект «Кризис», – коротко приказал император на совещании Кабинета министров – благо, все люди проверенные. Дав ещё несколько установок и в дополнение побеседовав с каждым индивидуально, Рюген отпустил их, тяжело откинувшись в кресле, массируя грудь слева. Последние пару лет случалось так, что сердце… чувствовалось. От близких это тщательно скрывалось – незачем беспокоить зря. Это, кстати, было одной из причин, почему Игорь постепенно передавал бразды правления сыну: хотелось успеть насладиться плодами победы, а не умереть на бегу.

Сердце быстро отошло – он вообще подозревал, что это скорее невралгия, а не что-то серьёзное, но… Поднявшись с кресла в кабинете для совещаний, Грифон Руянский подошёл к витражному окну, распахнул