Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Обаятельна, как всегда, – отметила Сарисса.
Мэйв снова повернулась к Сариссе, и правая рука, в которой она держала пистолет, непроизвольно дернулась несколько раз.
– О, продолжай в том же духе, дорогая. Посмотрим, чем это кончится.
– Ты все равно не оставишь меня в живых, Мэйв, – сказала Сарисса. – Я ведь не дура.
– А я не слепая, – фыркнула в ответ Мэйв. – Думаешь, я не знаю обо всем времени, которое она проводит с тобой? Задушевные разговоры, совместные занятия. Думаешь, я не знаю, что это значит? Она делает с тобой то, для чего всегда держала тебя под рукой, – как запасной вариант. Готовит из тебя сосуд для мантии. Готовит мою замену, словно я – поломанная шестеренка!
Сарисса побледнела и медленно кивнула.
– Мэйв, – сказала она очень мягким голосом, – ты… ты больна. И должна знать об этом.
Мэйв умолкла, склонила голову, и ее волосы закрыли бо́льшую часть лица.
– Где-то внутри ты, должно быть, осознаешь это. Она хочет помочь тебе. Она по-своему заботится о тебе, Мэйв.
Мэйв, двигая только левой рукой, указала пальцем прямо на меня:
– Да. Я вижу, насколько она заботлива.
– Еще не поздно, – сказала Сарисса. – Ты знаешь, как она строит свои планы. Она готовится ко всему. Однако это не обязательно должно случиться именно так. Леанансидхе была больна, и мать помогла ей. Но одной лишь ее силы недостаточно для того, чтобы излечить тебя. Ты должна захотеть этого, Мэйв. Ты должна пожелать исцелиться.
Мэйв на какое-то мгновение задрожала, не сходя с места, как тонкое деревце под возрастающим напором ветра.
– Нам сейчас нужна Зимняя Леди, – продолжала Сарисса. – Мы нуждаемся в тебе, Мэйв. Ты чертова порочная идиотка, и мы хотим вернуть тебя назад.
Мэйв спросила очень слабым голосом:
– Она говорит обо мне?
Сарисса молча сглотнула слюну.
Мэйв спросила уже жестче:
– Она вообще говорит обо мне?
Сарисса приподняла подбородок и отрицательно покачала головой:
– Она… даже не произносит твоего имени. Но она боится за тебя. Ты знаешь, что по ней невозможно это увидеть. Она всегда была такой.
Мэйв содрогнулась.
Потом она подняла голову и злобно посмотрела на Сариссу:
– Я сильна, Сарисса. Сильнее, чем когда-либо прежде. Здесь и сейчас я сильнее, чем она. – Ее губы дрожали и изгибались в отвратительной пародии на улыбку. – С чего бы у меня возникло желание излечиться от этого?
Она снова разразилась своим психопатическим смехом:
– Я вот-вот уничтожу все, что ей дорого, что она ценила больше собственной крови, больше ее собственных детей. Ну и где же она?
Мэйв взмахнула руками и, подобно балерине, закружилась в пируэте. Ее голос стал потоком яда:
– Где? Я запечатала круг этого места, и войти она не сможет. Конечно, эти тупые приматы сообразили, как пробраться сюда, но она, Королева Воздуха и Тьмы, не опустится до подобных уловок. Даже если это будет стоить жизни ее дочери, да и мира смертных тоже.
– О Мэйв, – произнесла Сарисса сдавленным от сочувствия и отчаяния голосом, в котором слышалось еще что-то похожее на смирение.
– Где же она, Сарисса? – требовала ответа Мэйв. По ее щекам текли слезы, замерзавшие белыми потоками, ресницы покрыл иней. – Где ее любовь? Где ее ярость? Где ее что-нибудь?
Пока разворачивалась эта драма, я напряженно размышлял. О могучем Духе, моем союзнике, который сейчас был обездвижен и бессилен. О возможностях моих друзей и соратников, о том, как они могли бы переломить ситуацию, не будь они все выведены из строя. На свободе оставалась одна Молли, но и она вымоталась до предела на озере. В ней осталось совсем немного энергии, и, появись она сейчас, фэйри быстро с ней расправились бы. Она не могла изменить ситуацию в одиночку. Кто-то должен был запустить все в движение, создать хаос, с которым она могла бы работать.
Во мне хаоса осталось немного. Я устал до мозга костей, а нам требовался кто-то, кто изменит игру. Мантия Зимнего Рыцаря была источником Силы, это верно, но если я позволю мантии руководить мною, то Мэйв, вероятно, сможет уговорить меня присоединиться к их команде. Я никому не смогу помочь, если отдамся на милость своего внутреннего психохищника.
Не находись мы все внутри этого дурацкого круга, я, по меньшей мере, смог бы отправить послание, психическое предупреждение. Думаю, я смог бы достучаться до своего деда, до Элейн, а может, и до Стража Люччо. Но хотя я был уверен, что гряземаскировка может вывести нас из круга, не осталось ни единого шанса, что фэйри дадут нам время нанести на себя эту грязь и удрать. Мы загнаны в ловушку круга до самого рассвета, как вызванные из Небыва…
Минуточку.
Круги можно использовать для разных вещей – для концентрации энергии заклинания, для защиты от других энергий. Их можно использовать для перерезания потока энергии, содержащего бестелесную сущность обитателя Небывальщины.
А если ты смертный, настоящий уроженец действительно реального мира, круги можно использовать еще для одной вещи: призыва.
Вершина холма являлась одним огромным кругом – гигантским кругом призыва.
– Ее здесь нет, – продолжала разглагольствовать Мэйв. – Она послала своего помощника справиться со мной? Пусть. А я отправлю ей свой ответ!
Маленький автоматический пистолет нацелился мне в голову.
Я закричал торопливо, как только мог, вкладывая всю оставшуюся волю в самый короткий и самый простой призыв из всех возможных:
– Мэб! Мэб! Мэб! Я призываю тебя!
Глава 52
Невозможно знать заранее, как явится то, что ты призываешь.
Иногда это помпезно и драматично, как произошло с Титанией. Иногда вызванные являются во вспышке пламени и грохоте грома. Однажды существо, которое я вызвал, прибыло с ливневыми брызгами гнилого мяса, и мне понадобился месяц, чтобы избавиться от вони в моей старой лаборатории. Реже они просто появляются как картинка на слайд-шоу, внезапно спроецированная на стену, без всякой театральщины.
Мэб прибыла в оглушительном, звенящем, внезапном, пугающем, абсолютном молчании.
Хотя вспышка и состоялась – но не света, а внезапного снегопада, с инеем, мгновенно покрывшим все на вершине холма и толстым слоем собравшимся на моих ресницах. Я потянулся рукой, чтобы стряхнуть снежинки с глаз, а когда опустил руку, Мэб уже находилась здесь, снова в своем платье цвета воронова крыла, с глазами полуночи и эбеновыми волосами, плавающими в трех футах от земли. Иней распространялся от нее, покрывая холм, а температура упала на двадцать градусов.
В то же мгновение все на вершине холма перестало двигаться. Ни дуновения ветра. Ни прерывистых капель дождя. Лишь чистая, хрупкая, кристальная тишина и внезапно открывшаяся взгляду черная сущность, вызвавшая во мне желание шмыгнуть за