class="p1">— Почти так же хорошо, как «р-р-резня», — сказал он.

— Ох, шотландцам только и подавай «резню». Кровожадные вы ребята.

— Что, прямо все? — Роджер широко улыбнулся — такое обобщение его ничуть не беспокоило.

— Все до одного, — уверенно ответила я. — На вид спокойные, но попробуй только задеть шотландца или обидеть его родных, и голубые береты хлынут через границу.

— Потрясающе, — пробормотал Роджер, глядя на меня. — И вы замужем за одним из них уже…

— Достаточно долго. — Я закончила промывать и протирать его руку, затем промокнула рану свежей марлей — на ней остались небольшие красные пятнышки. — Кстати, о кровожадности… Ты знаешь, какая у тебя группа крови?

Роджер удивленно изогнул темную бровь.

— Да. Знаю. Первая положительная.

Его темно-зеленые глаза со вниманием и интересом наблюдали за мной.

— Очень любопытно. — Я еще раз сменила квадратик марли и начала заматывать рану бинтом.

— Насколько именно любопытно? — спросил Роджер.

— Относительно любопытно.

Я достала предметные стекла, с которых капал розовый и голубой краситель. Одно поставила сохнуть, оперев о кувшин с молоком, другие два поменяла — положила стекло с розовым в голубой краситель и наоборот.

— Есть три основных группы крови. — Я осторожно подула на стоящее у кувшина стекло. — На самом деле их больше, но об этих трех знают все. Считается, что у каждого из нас одна из этих групп крови — первая, вторая или третья. Как и остальные черты человека, она передается по наследству; учитывая, что люди, в общем, разнополые, половину генов вы наследуете от одного родителя, а еще половину — от другого.

— Смутно помню что-то такое из школы, — с иронией ответил Роджер. — Эти чертовы — простите меня — схемы, где показана гемофилия в королевской семье и все такое. Правда, полагаю, сейчас это имеет более личное значение?

— Не знаю, — сказала я. — Возможно.

Розовое стекло, кажется, подсохло. Я осторожно положила его на предметный столик микроскопа и наклонилась, чтобы настроить зеркало.

— Дело в том, — я прищурилась, глядя в окуляр и крутя ручку фокусировки, — что эти группы крови связаны с антителами — такими маленькими штучками странной формы на поверхности клеток крови. То есть у людей со второй группой крови один вид антител на клетках, у людей с третьей группой крови — другой, а людей с первой группой крови их нет вообще.

Красные кровяные тельца показались внезапно — слегка окрашенные, будто кругловатые розовые тени. То тут, то там попадались пятна потемнее — то ли продукты распада клеток, то ли одна из более крупных белых клеток. В остальном ничего особенного.

— Итак, — продолжила я, доставая из раствора остальные два стекла, — если один из родителей передал ребенку ген первой группы крови, а другой — второй группы, то у ребенка будет вторая группа крови, ведь проверяют ее по антителам. При этом у ребенка все равно имеется ген первой группы крови.

Я осторожно помахала одним из стекол, обсушивая его.

— У меня вторая группа крови, а у моего отца была первая, то есть оба его гена несли первую группу крови. Какой бы из них ни передался мне, это был ген с первой группой. Значит, вторая группа крови передалась мне от матери.

Увидев, как тускнеет взгляд Роджера, я вздохнула и отложила стекло. Бри рисовала для меня споры пенициллина и оставила у микроскопа блокнот и графитовый карандаш. Я взяла блокнот и перевернула его на чистую страницу.

— Смотри, — нарисовала я небольшую схему.

— Видишь? — ткнула я карандашом. — Я не уверена, какая группа крови у моей мамы, но это неважно — раз у меня вторая группа, значит, этот ген передала мне она, потому что у отца его не было.

Следующее стекло почти высохло. Я отложила карандаш, положила его на предметный столик и посмотрела в окуляр.

— Вы можете увидеть группу крови — то есть эти антитела — через микроскоп? — Роджер подошел сзади.

— Нет, — ответила я, не отрываясь от окуляра. — Разрешающей способности микроскопа на такое не хватит. Надеюсь, получится увидеть кое-что другое. — Я слегка сдвинула ручку, и клетки попали в фокус. Я наконец выдохнула, по телу прошла легкая дрожь. Вот они, дискообразные розоватые капли красных кровяных телец, — и внутри некоторых клеток, и более темные, и округлые, и похожие на кегли. Сердце радостно забилось.

— Посмотри, — сказала я Роджеру и отошла. Он наклонился и прищурился.

— И на что я смотрю? — с недоумением спросил он.

— Plasmodium vivax, — с гордостью ответила я. — Малярия. Маленькие темные сгустки внутри клеток. — Круглые сгустки — это простейшее, одноклеточный организм, который попадает в кровь с укусом комара. Те, что похожи на кегли для боулинга, — это отпочковывающиеся простейшие, готовые к репродукции. Почкуясь, они размножаются, пока не разрывают кровяную клетку, — объяснила я, еще раз глянув в микроскоп, — а затем перемещаются в новые клетки крови, снова размножаются и разрывают их — в этот момент пациент и страдает от малярийной лихорадки и озноба. Когда Plasmodium в состоянии покоя, то есть не размножается, с пациентом все в порядке.

— Что же заставляет их размножаться? — с интересом спросил Роджер.

— Точно никто не знает. — Сделав глубокий вдох, я закупорила бутылочки с красителем. — Но можно проверить и посмотреть, что происходит, если они все же размножаются. На хинине долго не прожить, даже принимать его в течение долгого времени не получится — хина слишком дорогая, а отдаленные последствия такого лечения неизвестны. И пенициллин, к сожалению, на простейших не действует. Я буду проверять кровь Лиззи каждые несколько дней и, если Plasmodium станет быстро увеличиваться, сразу начну давать ей хинин. Если повезет, это предотвратит заболевание. Однозначно стоит попробовать.

Глядя на микроскоп и стекло с розово-голубыми мазками, Роджер кивнул.

— Точно стоит, — тихо подтвердил он.

Когда я наклонилась поднять окровавленный кусок ткани, которым была замотана его рука, Роджер спросил:

— Вы знаете, какая группа крови у Бри?

— Третья, — ответила я, глядя на ящик с бинтами. — Довольно редкая, особенно для белых. Чаще всего встречается у немногочисленных и довольно уединенных народов — у индейских племен на юго-западе Америки, у некоторых чернокожих народов. Возможно, они родом из определенных районов Африки, но, конечно, к тому времени как были открыты группы крови, эта связь уже утратилась.

— Немногочисленные, уединенные народы. Может быть, шотландские горцы?

— Может быть, — посмотрела я на него.

Роджер молча кивнул, явно о чем-то задумавшись. Затем взял карандаш и медленно сам нарисовал в блокноте схему.

— Все верно, — сказала я, когда Роджер вопросительно посмотрел на меня. — Именно так.

Криво улыбнувшись в