Норим? Мой сын, предатель! Дочь ненавидит и презирает! Не только на мне, уже на моём роду можно ставить крест! Какой смысл мне сейчас быть королём? Какой же я король без наследников, да ещё и находящийся в одном шаге от гибели?

Ещё больше зарываясь руками в свою седые волосы, король не уставал со всей силы их сжимать. Смотря на стол, куда упало несколько крупных седых прядей.

— Гоуна необходимо задействовать, дабы избежать больших проблем. Нам нужны большие силы для битв со сторонниками Варгоса. Да к тому же с армией княжества. И здесь, без Гоуна и его соратников — никак не обойтись. Но… — старый аристократ сделал громкое ударение на последнем слове. — … ситуацию с вашим сыном, никто кроме вас не разрешит. Ни я, ни Гоун, никто. Это ваше решение и лишь вам выносить ему приговор. Каким бы он ни был.

Ответом словам маркграфа прозвучал старческий стон эмоционально истощённого короля.

* * *

Дворцовая мастерская, главное место работы и в некоторых случаях проживания Беренис Холлфорд, использовалось не по назначению. Вернее, на данный момент, не использовалось вообще. Хоть принцесса и была на месте, как и одна из её служанок, искусство её совершенно не интересовало. Что уже было непривычным.

В обычной ситуации она прогнала бы всех, даже прислугу, изолировалась от окружающего мира, лишь бы ей никто не мешал. Порой, из-за таких выходок, принцесса могла даже плохо питаться целыми днями, если ей не напомнят. Могла грубо окрикнуть любого, кто в неподходящий момент попытается войти в мастерскую. Однажды, она в порыве эмоций швырнула, неровно отвалившийся кусок камня, в лицо вошедшей служанки. Чуть не попав ей в лицо.

Говорили, что подобное случилось и с её отцом. Сама же Беренис, могла лишь молча подтвердить эти факты. Напоминая, что её раздражает, когда ей мешают творить. А уж если работа была сорвана или вообще испорчена из-за вошедшего, принцесса могла вести себя куда хуже.

В данный момент времени, её голова была забита внезапной новостью, принесённая её горничной Эллой. Она подслушала, что королю было подложено письмо, в котором были все подробности заговора ряда дворян королевской фракции, коих ведёт за собой Ториц. А находятся они в связке не с кем-то там, а самим князем Алексием Берцегом. Сам же заговор заключается, вот удивление: в государственном перевороте, с целью восхождения кронпринца на трон. Естественно, что король и ряд его приближённых, должны быть устранены.

Знала ли об этом заговоре Беренис? Конечно же знала. Пусть и не все детали, но то, с кем сговорился её брат и возможный ход событий, ей был уже известен.

Разумеется, отпускать всё на самотёк она была не намерена. Действия брата приведут и так нестабильную страну в куда большие дебри, чем те в которых она заплутало сейчас. Беренис уже давно начала подготовку к отражению и дискредитации заговора. Но не разоблачить Торица, ни в коем случае не разоблачить его. На эту роль подошёл бы любой из его клики, которого можно легко принести в жертву. Самого же принца, она была намерена вытащить из этой ямы. Вытащить любой ценой. Он единственный, кто должен занять трон, полностью игнорируя её. А теперь, в такой ситуации, им получится ещё проще управлять. А уж если подключить к этому Гоуна, которого она также была намерена подчинить, то страну можно было легко отдать в их руки. Лишь изредка контролируя процесс, благодаря своей сети агентов, к которой она приобщила бы и людей Гоуна.

Но всплытие этой проблемы на поверхность, да ещё и информированность о ней отца с его приспешниками, очень пагубно повлияет на ситуацию. Помешает более-менее спокойному переходному периоду, который был ей запланирован.

«Нет никаких сомнений, что это Гоун подложил мне свинью. Да ещё и так не вовремя. А знает ли он о том, что известно мне? Его агенты во дворце уже успели обо всём ему доложить? Если бы так, он бы уже давно прибыл, для приватного разговора. Что-то не сходится… Понять бы что именно…».

Бурлящий котёл в голове принцессы никак не мог дать чётких ответов. Она пыталась прочитать поведения своего противника, но никак не могла. Происходящее, не могло уложится в логику происходящего. Здравый смысл кричал ей во всю опору, что, если Гоун поступил так, значит он уже что-то затеял. И явно связанное с ней.

«Он намерен диктовать мне свои условия? И как интересно? У него есть преимущество, которым не обладаю, я? Интересно даже, что это».

Прохаживаясь по своей мастерской взад-вперёд, в его поле зрения попадала Элла. Слуга, послушно стояла в сторонке, как обычно бывает в такие моменты, не желая что-либо говорить. Дополнительным поводом для бешенства было долгое отсутствие второй служанки. Элиза была послана разведать текущую обстановку и немедленно доложить обо всём. Но её уже долгое время не было.

Наконец, дверь в мастерскую открылась и показалась хорошо знакомая принцессе девушка с холодным взглядом. Вошла она в комнату неспешно, будто решаясь на что-то. Медлительность её действий, ещё больше раздраконила Беренис.

— Почему так долго? Я же сказала узнать всё самое нужное и не растягивать время, которого у меня и так в обрез! — вскрикнула дочь короля.

Элиза же, промолчала.

— Ты узнала кто подложил те письма? Об этом знает отец или его приспешники? Кто это был? — набросилась она на горничную с вопросами.

— К удивлению принцессы, губы прислужницы слегка растянулись в кривой ухмылке. Этого Беренис уже совсем не поняла.

— Кто подложил, спрашиваете? — всё ещё ухмыляясь спросила Элиза. — Я подложила.

Слова горничной не сразу дошли до разума Беренис. Сказанное было чем-то из ряда вон выходящим. Но когда она всё же полностью прочувствовала смысл её слов, сердце принцессы заполнил огонь.

Не успела она сказать и слова, как в комнате раздался чужой голос:

— Ну-у, правильнее сказать, что ты подложила их, по моему приказу.

От этого голоса, до этого ухмылявшаяся Элиза вздрогнула, как ужаленная. Беренис же, снова впала в короткую прострацию.

В следующий миг, за спиной Элизы появилась фигура в алой мантии. Сбросив капюшон, фигура выдала на свет сухопарое лицо с бледной кожей и тонкими губами. Короткие волосы были зачёсаны в две волны и уложены по бокам головы, свисая короткими кончиками с бледного лба. Пальцы рук были унизаны перстнями, явно очень дорогих и редких. Правая же рука обезображена отвратительным ожогом. Зелёные глаза внимательно смотрели на стоящую чуть впереди него горничную.

Даже без подсказок,