Хотя нет, не хочу, чтобы у меня появились рога!

Общество остальных красоток настроения тоже не поднимало.

— Вы ведь ещё не выбирались в Хрустальный город?

Фрейлины слаженно покачали головами.

— Ну так съездите, развлекитесь. Сегодня вы мне не понадобитесь.

— А может, и вы с нами? — предложила Ренеа. Как уже успела заметить, самая смелая из девушек и прямолинейная. — Мне кажется, Ваша Лучезарность, прогулка по городу пойдёт вам на пользу. Поможет отвлечься.

Жаль, Его Великолепие придерживается другого мнения.

— Отправляйтесь без меня. Я плохо спала этой ночью и нуждаюсь в отдыхе.

Спала я сносно, но сейчас чувствовала себя — нет, даже не выжатым лимоном. Прошлогодним цукатом, измельчённым в блендере — вот это точное сравнение. Головокружение, начавшееся ещё перед обедом, за время трапезы только усилилось. Благо фрейлины не стали настаивать на своём обществе. Обрадованные неожиданным выходным, помчались наряжаться для вылазки в город.

А я улиткой поползла в спальню. Рухнула на кровать, даже не разуваясь, и тут же уплыла в другую, не такую унылую реальность.

Мне снился свадебный пир, которого я лишила Ариэллу Талврин, заявив свои права на Скальде. Приглашённые смеялись, поздравляли новобрачных — меня и ледяного мага. Танцевали, громко стуча каблуками, и я была среди танцующих. Моя рука в крепкой руке тальдена… Я держалась за неё до последнего. До тех пор, пока прикосновение любимого мужчины не растаяло на ладони крупинками снега, и холод в драконьих глазах, казалось, пронизывавший насквозь, не сменился теплом в глазах другого человека.

Адельмара.

— Пойдём со мной. Пойдём, — звучал голос мага, увлекавшего меня из освещённого огнями зала в сумрак и прохладу замковых галерей. — Пойдём со мной, — эхом повторял он, ускоряя шаг.

— Куда? Куда мы идём? — Я уже не шла, а бежала, и снова чувствовала, как голова раскалывается.

Как же больно! Такое ощущение, что вот-вот взорвётся.

— Пойдём… В парк. Фьярра, иди за мной. Иди за мной!

Из беспокойного сновиденья я вынырнула так же внезапно, как в него погрузилась, и вдруг поняла, что никакой это был не сон. Вернее, сон, вот только мужчина, пробравшийся в него, на самом деле звал меня за собой.

В парк, окутанный синевой вечера. Наполненный клекотом птиц и шёпотом колыхавшихся на ветру деревьев. Мимо ледяных ари, провожавших меня, казалось, укоризненными взглядами. Мимо каменных беседок и мраморных фонтанов.

«Уходи от замка. Уходи как можно дальше, — настойчиво звучало в голове, острыми иглами вонзалось в виски, подхлёстывало боль, от которой мутнело в глазах, а дыхание вырывалось из груди с тяжёлыми хрипами. — Уходи!».

И я продолжала идти, провожаемая расплескавшимися по саду тенями, светом пока ещё бледной, заключённой в дымчатую канву луны.

Несколько шагов, короткий рваный вздох. Обхожу ледяную статую, юбкой цепляясь за колючий кустарник. Распустившиеся цветки Арделии излучают холодное свечение. Удерживают, царапают — как будто меня не пускают.

Тяну на себя запутавшуюся в кустарнике ткань, резко дёргаю за юбку, а в следующий момент зажмуриваюсь, ослеплённая бирюзовой вспышкой. Она разрывает пространство надвое, как какую-то жалкую марлю. Одержав победу над дурацкими колючками, отскакиваю от кустарника и едва не падаю в объятия показавшегося из воронки в ореоле магического сияния Адельмара.

— Держись за меня, — брат Ариэллы протягивает раскрытую ладонь.

Оборачиваюсь на звуки, доносящиеся откуда-то издали. Что-то смутное, непонятное, а может, и вовсе навеянное моей воспалённой фантазией.

В голове продолжают взрываться петарды. Гремят салюты, рассыпаясь мириадами разноцветных огоньков. Наверное, лучше зажмуриться, чтобы не ослепнуть, но вместо этого я продолжаю во все глаза смотреть на мужчину.

Неужели и правда зама мненгооийй явился?

— Фьярра, я не смогу забрать тебя без твоего согласия. Не позволят чары замка. Возьми меня за руку и скажи, что согласна! — требовательно, резко, взволнованно восклицает Талврин.

Ведь он рискует. Рискует всем.

Оборачиваюсь на отблески света, мелькающего среди кривых ветвей деревьев. Голоса звучат всё отчётливее, с каждой секундой становятся всё громче.

— Фьярра!

Хватаю мага за руку и с усилием, хрипло выдыхаю:

— Я согласна!

В последний раз перечитав послание, доставленное гонцом от князя Серых пустошей, тальден позволил себе минутную передышку и прикрыл глаза. Это был не первый тревожный звоночек. Не первый выплеск силы, который ощутили Хранители и о котором поспешили ему донести. Чужеродная, ядовитая магия. Траурным саваном накрыла она Адальфиву, и маги чувствовали всей своей сутью: в мире что-то происходит. Скрытое от их понимания и от этого ещё более пугающее.

Была ли связь между магическими вспышками и возвращением в мир Древней? Возможно. Аня могла ошибаться и принять отступление богини за её гибель. Что, если та просто скрылась? Вернулась к призвавшему её магу зализывать раны, подпитываться жертвоприношениями и теперь выжидает, чтобы… От одной только мысли, что нападение может повториться, что Леуэлла, толкаемая жаждой мести или приказами кормящего её выродка, попытается навредить ари, в глазах темнело от ярости. Ярости в первую очередь к самому себе. За то, что не сумел уберечь в прошлый раз. Не уловил её страха, не почувствовал её боль.

Замок и окрестности были полны магических ловушек, каждый камень пропитан охранными чарами, и тем не менее Скальде этого было мало. Не покидало навязчивое желание привязать Аню к себе. Магией, верёвками, цепями — чем угодно! Лишь бы постоянно находилась рядом, была на глазах, пока они не поймут, с кем или чем имеют дело.

Вот только звериная сущность отвергала её, презирала за ложь, ярилась и сходила с ума при виде девушки. Чтобы не наделать ошибок, самому не стать для неё кошмаром, каким была Леуэлла, он избегал своей ари. Когда Аня оказывалась рядом, ничего не стоило потерять над собой контроль, причинить ей боль. И тем не менее долго скрываться от неё не получится. Аня должна дать ему ребёнка, передать силу рода, а после он её отпустит.

Должен отпустить. Зверь внутри никогда не простит обмана. Никогда не забудет.

Аня… Сколько раз тальден повторял это имя, убеждая себя, что оно не значит для него ровным счётом ничего. Как и иномирянка, чужачка, на него отзывавшаяся.

Его ари.

Его.

Противоречивые мысли, противоречивые чувства. В последнее время их стало слишком много. Это мешало, путало, отвлекало от самого важного — поисков твари, призвавшей в Адальфиву Отверженную.

Мог ли в этом быть замешан Игрэйт Хентебесир? Скальде не раз спрашивал себя об этом. Злобы и ненависти кузена хватило бы на тысячу попыток уничтожить ари императора. Но вот хватило бы ему ума? Вряд ли. Да и сил у Огненного недостаточно, чтобы вернуть в мир живых древнее божество.