за независимое монгольское государство. Оглядываясь назад, можно сказать, что его борьба против хань-китайской колонизации и цинской «новой политики» дала серьезный толчок в мобилизации коренного населения Хулун-Буира и соседних с ним территорий. Поэтому история Тохтого позволяет нам раскрыть две темы. Во-первых, она демонстрирует сопротивление периферийного автохтонного населения китайской имперской политике. Однако, во-вторых, она показывает стремление Российской империи подстегнуть это сопротивление для получения опосредованного контроля над такими китайскими фронтирными территориями, как Хулун-Буир. Таким образом, Санкт-Петербург предоставил убежище этому мятежнику не из альтруистических соображений, а исходя из собственной заинтересованности. Что касается самого повстанца, во всем, что касается противоречивого понимания территории и границы, он остался верен этническому сообществу, а не Российской империи. Тохтого, таким образом, воплотил тип «присоединяемого человека» (detachable man), который оказался между двумя соперничающими империями, каждая из которых относилась к нему как к своему подданному. Присоединяемые люди могут пасть жертвами противоречивых лояльностей, так Тохтого оказался в зависимости от России как внешней силы, будучи связанным со своей собственной группой последователей[293].

Карта 3. Маршрут Тохтого и его сторонников между 1900 и 1922 годами (Cox Cartographic Ltd)

КОГДА ЗАГОВОРИТ СУБАЛТЕРН: РЕВОЛЮЦИЯ 1911 ГОДА И ВОССТАНИЕ В ХУЛУН-БУИРЕ

Введение китайского управления и попытка населить регион китайскими фермерами привели к протестам со стороны Тохтого, баргутов Хулун-Буира и других монголов окраин Внутренней Азии, подкрепляя их решимость отделиться от Китая. Результаты влияния «новой политики» на их земли и культуру спровоцировали коренные народы фронтира объявить независимость еще до падения династии Цин. Российских политиков это не удивило, судя по поддержке Тохтого и его сторонников со стороны населения. В апреле 1911 года среди местных российских властей возникли различные слухи. Например, о Джэбцзун-Дамба-хутухте – третьем по влиянию ламе в тибетско-монгольской иерархии, так же известном как «живой Будда». Согласно этим слухам, он был готов попросить у России убежища и принять российское подданство в случае поражения движения за самоопределение, другие слухи касались китайцев, которые якобы собирали войска в Урге[294]. Разнообразная группа лидеров из Внутренней и Внешней Монголии обратилась к монгольскому религиозному главе. Поддержку искали и за границей. В июле 1911 года в Санкт-Петербург с просьбой о помощи отправилась делегация. Вместо того чтобы просить российского вмешательства, монголы обратились к России за помощью в виде дипломатического давления на Китай с целью прекращения ханьской миграции в Монголию и реформ цинского правительства[295].

Россия, таким образом, использовала растущее недовольство коренных народов Халхи и Хулун-Буира и проводила политику тихой дипломатии, оспаривая принадлежность этих фронтирных территорий к китайской сфере интересов. Монголы осознавали, что политика России не бескорыстна, а основывается на имперских интересах. Однако другого варианта, кроме как выбрать меньшее из зол, у них не оставалось. Российская экспансия в Монголию также стала возможна благодаря дипломатическим соглашениям с Великобританией, в результате которых были определены сферы интересов Великобритании, Японии и России. Согласно этим договоренностям, Внешняя Монголия и Хулун-Буир оказались под российским влиянием[296].

Во второй половине 1911 года, спустя год с лишним после того, как Тохтого и его сторонники укрылись в России, положение дел в самом Китае дало монголам новую возможность для восстания. Синьхайская революция вспыхнула под знаменем ханьского национализма. Это означало завершение маньчжурского правления, однако этническая периферия увидела в этом уникальную возможность полного отделения от Поднебесной[297]. Вслед за падением династии Цин Внешняя Монголия провозгласила независимость 1 декабря 1911 года. Руководящая знать объявила Джэбцзун-Дамба-хутухту великим ханом (Богдо-хан) Монголии. Видя, что произошло во Внутренней Монголии, автохтонные руководители Внешней Монголии имели четкое представление о том, каковы результаты колониальной политики Китая. Отделившись от Китая, они надеялись избежать судьбы своих соплеменников во Внутренней Монголии[298].

Следуя примеру Внешней Монголии, автохтонные элиты Хулун-Буира объявили регион независимым в январе 1912 года и призвали к объединению с вновь образованной халхинской империей[299]. Тохтого, покинувший в это время свое российское убежище, поспешил в Ургу, чтобы взять на себя охрану великого хана Джэбцзун-Дамба-хутухту, но не был допущен к участию в этих событиях[300]. Вдобавок в некоторых знаменах во Внутренней Монголии, где угнетение китайцами стало невыносимым, люди восстали и пытались присоединиться к Внешней Монголии. Лидеры в Халхе поддержали их и начали общую военную кампанию. Хошуны Внутренней Монголии, однако, были уже сильно интегрированы в китайские провинции и не смогли выявить светских и духовных лидеров, которые способны были бы объединить коренное население вокруг общей политической цели. В конце концов китайские республиканские силы смогли подавить сепаратистские настроения на этих территориях[301].

Посредством обширной агентурной сети российские власти были хорошо осведомлены о ходе этого восстания. Первая генеральная ассамблея влиятельных глав племен Хулун-Буира прошла в сентябре 1911 года за несколько недель до Учанского восстания, с которого 10 октября началась Китайская революция. Знаменные руководители протестовали против лишения прав и требовали от китайских властей отзыва китайских чиновников, восстановления автономного регионального управления, выведения всех китайских войск и прекращения ханьской колонизации. В ноябре 1911 года во время второго конгресса, следуя указаниям из Урги, было решено приступить к формированию войск для перехода к открытому восстанию. Первый день восстания был назначен на 15 декабря 1911 года[302].

Китайские власти отказались выполнить сентябрьские требования хулун-буирских монголов. Монголы, не доверяя Сунь Ятсену и другим китайским революционерам, обратили свои надежды в сторону России. Среди населения распространялись слухи об убийствах китайскими революционерами монголов, а также предположения о том, что защита возможна только извне. Некоторые хулун-буирские монголы даже попытались получить российское подданство. Поведение китайских чиновников еще больше усилило встревоженность местного монгольского населения. Сообщалось, что глава китайской администрации Хайлара заключил в тюрьму множество невинных монголов и что ночью китайские солдаты совершали грабежи и нападения на местное население. Как сообщало российское секретное донесение: «…по-видимому, этим арестом преследуются начальником уезда и свои личные корыстные цели. Арестованных баргут начальник уезда охотно выпускает за деньги…» Китайский даотай Хулун-Буира пытался использовать более дипломатические меры и расположить к себе монгольских старост в ходе званого обеда. Он ожидал, что в ответ они смогут повлиять на население в его пользу[303].

Надежды китайских чиновников были, однако, напрасны. Один за другим повстанцы сняли китайские караульные посты на границе с Россией, не встретив значительного сопротивления со стороны китайских военных. Все больше вооруженных знаменных стягивалось в окрестности Хайлара. Их численность к российскому Новому году превысила пятьсот человек. 15 января 1912 года они окружили китайскую администрацию и казармы китайских военных. Повстанцы требовали, чтобы китайская администрация и солдаты покинули территорию Хулун-Буира. Китайский даотай и его сотрудники в ночь перед нападением укрылись в контролируемой Россией железнодорожной концессии. Китайские солдаты согласились на предложение российского консульства сдать оружие. Таким образом, утром без единого выстрела Хайлар оказался под контролем монголов. Общественный порядок нарушен не был: не сообщалось о случаях мародерств или насилия против оставшихся китайцев. Китайские торговцы как ни в чем не бывало открыли свои магазины. Однако ненасильственный характер захвата власти вскоре сменился волнениями. Уже через неделю монголы провели ряд обысков в жилых домах по всему городу. Новые хозяева обнаружили униформу, оружие, амуницию и 196 молодых переодетых в гражданскую одежду китайцев, прятавшихся в частных домах. Китайцы были арестованы, переданы российским властям и в тот же день депортированы поездами в направлении Харбина. Таким образом, русские поддержали монголов в их стремлении очистить регион от китайских войск[304].

Между китайскими чиновниками, присланными из Цицикара, и мятежниками еще продолжались переговоры по вопросу будущего статуса Хулун-Буира, а несколько сотен монгольских солдат уже маршировали на запад, приближаясь к контролируемому Россией железнодорожному поселку Маньчжурия, расположенному на международной границе. Он был практически полностью населен русскими и китайцами и расположен внутри подконтрольной России полосы отчуждения. Однако монголов мало заботило то, кто управлял городом. Их интересовал