Может, из-за болезненной слабости, а может из-за долгого воздержания кровь у меня буквально вскипела. Его руки и губы были так желанны, что я задыхалась от нетерпения. Отбросив страх и доводы рассудка, обхватила его за плечи и приникла к нему всем телом, с удовольствием ощущая его напрягшиеся мускулы. Почувствовав мой отклик, он задышал тяжело и неровно и, хрипловато прошептав:

— Как я люблю тебя, моя радость! — оказался сверху.

Обострившимися нервами я чувствовала его упорные толчки, стремительно возносившие меня к вершине. Признавшись себе, что такого наслаждения я никогда не испытывала, провела рукой по его влажноватому от пота телу и прижалась грудью к его обнаженной груди, сознавая, что это именно то место, где я хочу быть.

Влад, почти не владея собой, пробормотал:

— Боже! Это гораздо лучше, чем в мечтах! Теперь я понимаю, почему говорят: созданы друг для друга!

Я с трудом подняла ставшие почему — то невозможно тяжелыми веки. Его лицо просто светилось от радости. Быстро поцеловав мои ресницы, он ласково прошептал:

— Как же я люблю твои озорные глаза, милая моя! Ну, скажи мне, скажи, что ты тоже рада, что мы наконец-то вместе!.. — Я растерянно молчала, и он проговорил уже жестче: — И запомни, я не уйду, какие бы глупости ты мне не говорила. Хватит! И тебе, и мне в одиночестве плохо. Признайся лучше, что тоже меня любишь и прекратим мучить друг друга!

Ни в чем признаваться я не собиралась, но и спорить не хотелось. Более того, в груди снова разгорелась болезненная жажда его тела. Видимо, желание отразилось в моих глазах, потому что Влад прижал меня к себе и снова принялся целовать, без конца уверяя в любви.

В этот раз я просто расплавилась от наслаждения. Оно было таким острым, что тело само выгнулось дугой, я вцепилась ему в плечи и застонала, не в состоянии сдержаться и тут же почувствовала на своих губах его трепещущие губы. Подняла дрожащую руку и провела по его щеке. Она стала влажной. Что это? Слезы? Но почему? Он сказал в ответ на мой невысказанный вопрос:

— Я так счастлив, родная…

Поколебавшись, я не стала отвечать ему тем же, просто нежно провела рукой по его сильным плечам и, не справившись с постбольничной слабостью, провалилась в глубокий сон.

Утром проснулась от громогласного вопля папашки в коридоре:

— Это что такое?

Спокойного ответа Влада я не расслышала, но по тому, как умиротворенно зажурчал голос родителя, поняла, что тот услышал нечто фундаментальное.

Звонкие голоса моих мальчишек были слышны лучше:

— Вот здорово! А правда, что зеленая машина у входа — ваша?

Видимо, ответ был настолько обнадеживающим, что после громового ура! воцарилась полнейшая тишина и я, радуясь, что родичи не застукали нас с Владом в постели, оделась и боязливо выползла из комнаты. На кухне мама ошеломленно изучала пустые внутренности холодильника. Повернувшись ко мне, недоуменно спросила:

— Чем ты такого здоровенного парня кормишь?

Поскольку мне его кормить еще ничем не доводилось, я промямлила:

— Да он ничего не ест.

Мама нахмурилась. Для нее мужчина ассоциировался с автоматом для поглощения пищи. Чтобы не дать разыграться ее бурной фантазии, я быстренько призналась:

— Он пришел ночью. Я его не звала.

Она вопросительно на меня посмотрела:

— Он что, тебе не нравится?

Почувствовав легкое головокружение, я села на диванчик.

— Не в этом дело. Ему верить нельзя. Столько баб перебрал, сегодня одна, завтра другая.

Присев рядышком, она положила руку мне на ладонь.

— А мне показалось, что он тебя любит. Он на тебя в больнице смотрел очень уж трепетно. — Ага, сразу видно преподавателя русского языка и литературы, какие высокопарные выражения! — А сегодня вообще на седьмом небе витает. Нет, тут не так просто, как ты думаешь.

Пришлось прислушаться к ее словам. Многолетний педагогический опыт сделал маму очень проницательной. Я не помнила, чтобы она когда-либо ошибалась. Она мне и о Михаиле говорила, что он фанфарон и верить ему нельзя, но разве я слушала ее в те годы?

Но с тех пор я изрядно поумнела, и, когда вернулись мужчины, нагруженные полиэтиленовыми пакетами с продуктами, сделала вид, что всё прекрасно. Влад, не ожидавший от меня подобного смирения, быстро сориентировался и заявил:

— Свадьбу мы сыграем через месяц, раньше, увы, не получится. У меня родни и друзей много, пока всё подготовим…

Видимо, мое лицо выразило такую бурю эмоций, что мои родственники несмело поинтересовались:

— Ты что, Яна, чем-то недовольна?

Влад кинулся заливать еще не возникший пожар:

— Да она просто устала. Так переболеть, сами понимаете. Давайте лучше поедим, и мамочку нашу покормим.

Он прекрасно вычислил слабое место моего младшего сына. При волшебном слове «еда» тот сразу бросился к холодильнику, отвлекая от меня внимание взрослых. Скоро на столе оказалось столько, что даже Сережка не знал, что выбрать. После завтрака глаза у меня стали закрываться, всё же ночка была еще та, да и от болезни я еще не оправилась, в этом Влад был прав. Моментально это заметив, он отправил меня в кровать, не слушая моих довольно-таки слабеньких возражений.

Когда я проснулась, в доме было тихо. Родители ушли, вновь забрав с собой детей. Но куда делся Влад? Разрешая мои сомнения, дверь отворилась и он появился, довольно посвистывая и таща с собой несколько огромных пустых коробок. С удовлетворением меня оглядев, заявил:

— Собирай всё, что хочешь, и поедем ко мне. Здесь и развернуться негде. И не бойся, в свою квартиру я никого не приводил. Так что соперниц не будет.

Напоминание о конкурентках было весьма своевременным. Я немедленно возмутилась, пытаясь спастись от неизвестности, надвигавшейся на меня с суровой неизбежностью:

— Никуда я не поеду! Мне и здесь хорошо! И, вообще, откуда ты взялся?! Я тебе ключей не давала!

— Да к твоим дверям и ключей никаких не надо! Ножичком чуток ковырнул, вот и всё! Я понимаю, что нехорошо вламываться таким путем к любимой женщине, но с тобой ведь по-другому каши не сваришь, так что пришлось. И чем ты недовольна? Тебе что, плохо?

Мне было хорошо, даже очень, но упрямый характер не позволил в этом признаться. Сделав вид, что не слышала вопроса, уперто возразила:

— Я остаюсь здесь! Это мой дом!

Ничуть не удивившись, он спокойно открыл шифоньер и стал небрежно кидать в коробку всё подряд. Я заволновалась. Что это за узурпация моих прав! На мой протест Влад насмешливо заметил:

— Я тебя слушать не собираюсь! Хватит, наслушался! Теперь моя очередь командовать! В общем, так: или ты собираешься добровольно или я увожу тебя силой. — И интимно добавил: — Мне роль султана очень понравилась.