Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В коридорах было подозрительно пусто, ибо за окном царила глубокая ночь, и большинство обитателей замка давно спало. По пути Джону не встретилось ни одного стражника, что показалось ему странным: несмотря на то, что Резерфорд — то ещё захолустье, патрулировать коридоры и стены по ночам следовало тщательно… Ну и распустил тут Гилберт, отец наверняка в гробу вертится!
Наконец Джон добрался до башни, в которую вело его чутьё, сжал меч что было силы и осторожно приоткрыл единственную незапертую дверь.
Элет была здесь, жива и здорова. С ней в маленькой тёмной комнатке находилась ещё одна женщина: Джон сразу понял, что это та самая Жанетта, верховная ведьма и поехавшая фанатичка… На первый взгляд внешность её радовала глаз, но чем сильнее Джон всматривался, тем сильнее зрело в нём отвращение. У Жанетты была белая, бледная, как у трупа, кожа, резко контрастировавшая с чёрными волосами. Хоть какой-то живости и настоящести этому ледяному лицу придавал лишь крупный южный нос, который, впрочем, не вязался с бледностью — южане в основном были смуглыми. Жанетта отличалась высоким ростом и стройной, похожей на песочной часы фигурой, но Джон понял, что вовсе не хочет ею любоваться.
Жанетта сжимала Элет в объятиях, и так сразу и не скажешь, правда ли она её обнимала или пыталась задушить. Поэтому Джон перехватил поудобнее меч и прошёл в комнату, задев дверь ногой, и та закрылась. Он видел, как Жанетта улыбнулась, и эта улыбка ему не понравилась.
— Здравствуй, Джон, — сказала она. Её голос был холоднее северных льдов. — Спасибо, что присмотрел за моей милой Элетеллой…
Так вот какое её полное имя.
— Она не твоя собственность, — отрезал Джон, чувствуя, как внутри от страха всё холодеет. Было что-то пугающее в этой ведьме, что-то, заставляющее испытывать настоящий ужас.
— Но она нуждается в заботе, с этим ты не поспоришь. — Она наконец отпустила Элет, оправила подол расшитого алыми узорами платья и поплыла. Именно поплыла — не пошла — и напомнила ему чёрную лебедь, вроде тех, что обитали в пруду королевского дворца. — Жаль, конечно, что ты испортил её, ну да ничего, я с лёгкостью смогу её очистить даже без применения магии.
Джон проходил в глубь комнаты, а Жанетта плыла ему навстречу. Но её движения не были красивыми — они были пугающими, страшными, отталкивающими. Было в них что-то неестественное, кукольное… Джон нервно сжимал рукоять меча, с трудом отрывая взгляд от одной ведьмы, чтобы посмотреть на вторую. Элет прижалась к стене, не отрывая взгляда от пола.
— Я обещала Гилберту убить тебя, — вздохнула Жанетта, и Джона передёрнуло. Если бы это было сказано кем-то ещё — он бы и бровью не повёл. — Но я не стану этого делать. Ты помог моей дорогой Элетелле, а я помогу тебе, сохранив твою жизнь. Большего, к сожалению, обещать не могу.
Джон молчал. Жанетта взглянула на него, прищурив глаза, и этот взгляд пригвоздил его к месту. Ведьма коротко хохотнула.
— Ну, а теперь мы пойдём. Прощай.
— Никто никуда не пойдёт, — раздался в темноте грубоватый хриплый голос, заставивший Джона резко повернуться к двери. Он и не заметил, как она скрипнула, открываясь…
Гилберт мало изменился с тех пор, как Джон видел его последний раз. Длинные, до плеч, волосы поредели, в них пробралась седина. Морщин на лице прибавилось, а небольшие бесцветные глаза горели злым блеском. Нос у дядюшки был свёрнут в сторону, а рот изогнулся в кривой тонкой ухмылке. Гилберт сжимал в руках небольшой, но, несомненно, острый и хороший клинок, на поясе болтались ножны с кинжалом. А богатое одеяние из шерсти, соболя и золота ему вообще не шло.
— Точнее, вы все — да, все! — сейчас отправитесь в темницу. А завтра или послезавтра — на плаху.
— Ну, попробуй, — процедил Джон, и его меч блеснул в воздухе словно молния.
Через мгновение их клинки скрестились с ужасным звоном, от которого Джон поёжился, будто этот звук не был для него привычнее, чем собственный голос. Он бил сильнее, чем Гилберт, а от его ударов с лёгкостью уворачивался. Дядюшка уже не так молод, да и видно, что он давненько не сражался… Джон краем глаза заметил, как Жанетта прижалась к стене и схватила Элет за руку.
Они кружили по комнате, иногда нанося удары. Здесь не было места, чтобы нормально развернуться, и Джон чувствовал себя не в своей тарелке. Он привык сражаться на более открытых пространствах, а вот Гилберту, казалось, здесь было привычнее. И даже когда Джону удалось выбить из его рук меч, он не остался безоружным, выхватив из-за пояса кинжал.
Конечно, кинжал против меча — дело не то чтобы пропащее, но всё же довольно безнадёжное. Но Джону всё равно было чуть страшно: судя по осатанелому виду Гилберта, сдаваться он не собирался.
— Я не понимаю, на что ты надеешься, — негромко сказал Джон. — Замок — мой по праву. Ты его надолго не удержишь, если я умру. У тебя ведь даже наследников нет.
— У меня есть сыновья, — возразил Гилберт, отклоняясь от удара. Джона насторожило то, что он старался держаться как можно ближе к Жанетте — и, соответственно, к Элет тоже… Словно надеялся на помощь верховной ведьмы. Но та стояла как истукан, наблюдая за стычкой.
— Бастарды? Ты думаешь, я позволю тебе завещать им замок отца? — Он снова ударил, Гилберт отбил кинжалом, но пошатнулся.
— Я рассчитывал, что ты сдохнешь на войне, — признался он, — а твоя шлюха-сестрица…
— Мою сестру убил ты, выблядок. — Джон направил меч на дядю. — Попытаешься оправдаться — я вырву твой лживый язык и заткну тебе в глотку. — Он бросил взгляд на Элет: та молча смотрела на происходящее огромными, полными испуга и слёз глазами.
Гилберт тоже на неё посмотрел. Потом он взглянул на меч племянника, ухмыльнулся, и… В мгновение ока изменилось всё. Джон даже не успел заметить, как дядя буквально вырвал Элет из рук Жанетты и приставил острое лезвие к её горлу.
Джон оцепенел. Ему показалось, что всё это — далеко, что всё это какое-то видение, что всё это происходит не с ним. Однако нет. Это он, выпавший из реальности, ослеплённый жаждой мести, забыл о том, что Элет всё ещё в опасности. Что Жанетта — такая же врагиня, как и Гилберт. Что она точно