— Ну что, сопляк? — хмыкнул Гилберт. — Уже не такой смелый, да? — Он приблизил нож к её горлу, Джону даже показалось, что на посеревшей коже выступили капельки крови. — Засунь себе в зад свои пустые угрозы. И железяку лучше положи, а то пальчик порежешь. Клади, клади! — Он обхватил рукой хрупкую талию Элет, грозя переломать ей рёбра одним только сжатием.

Джон послушно положил меч на пол, не сводя взгляда с Гилберта. Сердце бешено колотилось, и этот звук эхом отдавался от стен. Элет то жмурилась, то распахивала глаза, наполненные слезами. Она смотрела куда-то вверх, словно избегала встречаться с Джоном взглядом. Он нервно сглотнул. Даже если он её спасёт — она его возненавидит… Да и как её можно спасти? Ситуация казалась безвыходной.

В голове промелькнули моменты, когда Элет спасала Джона. Это случалось не раз и не два. Тогда ему тоже казалось, что выхода нет, но Элет постоянно что-то придумывала, действовала, не стояла на месте, как он сейчас… Так почему теперь, когда они поменялись ролями, он не может придумать ничего стоящего?

Джон сжал зубы от клокотавшего в сердце бессилия. Он почувствовал, как слёзы обожгли глаза, но торжествующе-злобный вид дядюшки заставил его взять себя в руки.

— Я сделаю всё, что скажешь, — вздохнул он, — только отпусти её.

— Что ж, на первый раз я тебя прощу, — улыбнулся Гилберт, выдержав тяжёлую паузу, — и убивать не стану. Можешь идти, откуда пришёл, можешь дальше спиваться, жить на улице и позорить честную фамилию Резерфордов. Ты тоже. — Он кивнул стоящей справа от него Жанетте. — Иди и твори свою дьявольскую дребедень, только чур подальше отсюда. Я тебе больше не помощник. Стража выведет вас обоих. А девчонка… — Гилберт склонил голову, прижимаясь покрытой щетиной щекой к виску Элет. — А девчонка пойдёт с мной.

Джон ощутил рвотный позыв, когда рука Гилберта скользнула к груди Элет. Та зажмурилась и отчаянно всхлипнула. Послышался слабый хруст. Тут же Гилберт вскрикнул и отдёрнул обе руки; правая — та, что держала нож, — скользнула вниз, а левая безвольно повисла, недвижимая и неживая.

Элет бросилась вперёд, но тут же её ноги подкосились. Джон успел её поймать — такую лёгкую, почти невесомую. И он не сразу заметил, что серая шерсть её платья была заляпана кровью. Алая струйка стремительно вытекала из раны в правой части живота, небольшой, но наверняка глубокой. Как Гилберт успел задеть её?..

Элет, и без того бледная, почти посерела. Она осела на колени, словно больше не чувствовала собственного тела. Джон зажал рану рукой, понимая, что это мало чем поможет. Элет дрожала, её пальцы вцепились в рукав Джона, а глаза, наполненные слезами, уставились в потолок.

— Всё будет хорошо, — тихо сказал он, понимая, что на самом деле — хуже быть не может.

Джон заметил краем глаза, как Жанетта вытянула руку. Он присмотрелся (перед глазами всё плыло) и увидел, что дядя, ринувшийся было к двери, вдруг встал как вкопанный. Его лицо начало медленно темнеть. Жанетта сжимала тонкие пальцы, издалека напоминающие когти, а Гилберт схватился за шею, судорожно пытаясь сделать вдох, но не мог. Белки его округлившихся глаз стали красными, из носа потекли тонкие кровавые ручейки. Вскоре он тяжело рухнул на колени, дёргаясь в конвульсиях, а затем опустился ничком на пол и затих.

Но облегчения Джон почему-то не почувствовал.

Он осторожно уложил трясущуюся Элет на пол, так, чтобы спиной она упиралась в стену, поднял свой меч и направил её на Жанетту.

— Помоги ей, — приказал он. — Я знаю, что ты можешь.

— Могу, — пожала плечами Жанетта. — Но вот хочу ли…

— Она любила тебя, чёрт возьми. Спаси её.

— Я спасу. — Ведьма взглянула на Элет и коротко усмехнулась, коснувшись камня на своей шее. — Но при одном условии.

— Она умирает, какие могут быть условия…

Джон чувствовал, что рыдания мешают ему говорить. Слёзы ели глаза, а в горле образовался мерзкий ком, делающий голос сдавленным и хриплым.

— Я помогу ей, если она пойдёт со мной, — вздохнула Жанетта, словно и ей было больно смотреть на умирающую девушку. — Я прощу ей всё. Я верну ей память. Я верну ей жизнь. — С этими словами она опустила голову, будто смущаясь, и скрестила руки на груди. — Взамен она поможет осуществить мне всё, что я задумала. Вдвоём мы точно с этим справимся. А чтобы ей не удалось меня обмануть, я, вместе с исцелением, наложу ещё одно заклинание…

— Нет, — слабо сказала Элет и закусила губу от боли. Её пальцы, сжимающие рану, были абсолютно красными. — Нет, ни за что.

— Ну что ж… — вновь пожала плечами Жанетта. — Она сама выбрала смерть.

— Ты сделаешь это, — процедил Джон, направляя на неё меч.

— Ты угрожаешь мне этим? — Ведьма рассмеялась, запрокинув голову.

— Это необычный меч. Он с лёгкостью убьёт такую, как ты. — Он не был до конца в этом уверен. Но клинок исчез, а потом, когда стал необходим, появился. Неизвестно, конечно, сможет ли он убить ведьму, но отец Маор говорил… Впрочем, стоит ли доверять словам этого мутного священника?

— Давай проверим, — хмыкнула Жанетта и сделала шаг.

Меч с лёгкостью вспорол тонкий шёлк её платья и мягкую плоть и вышел наружу, пронзив её насквозь. На лице ведьмы вспыхнуло удивление, сменившееся ужасом. Она затряслась и огромными глазами уставилась на клинок, обагрённый первыми алыми каплями. Джон усмехнулся ей в лицо. Жанетта в панике покачала головой, не веря в то, что произошло, и в уголке её губ появилось несколько кровавых пузырьков. Она вцепилась пальцами в рукоять, пытаясь вытащить меч, и Джон с выдавленной усмешкой заметил, что на её белых, похожих на мрамор руках появились выступившие узловатые вены и тонкая сетка морщин. Кожа потемнела, сморщилась и стала дряблой — уже не только на руках, но и на прекрасном лице.

Впрочем, старухой Жанетта пробыла всего несколько мгновений. Потом она начала превращаться в пепел, как будто сгорала изнутри, разлеталась на лёгкие пепелинки, пыль и тлен… И вскоре от неё осталась лишь кучка серой лёгкой золы.

Джон бросил меч и кинулся к Элет, которая смотрела на всё это спокойно и отстранённо. По её щекам текли слёзы, на лбу проступила испарина, а взгляд не выражал каких-либо эмоций. Иногда она как будто просыпалась и слабо морщилась от боли, сжимая пропитанную кровью ткань платья.

Джон опустился на колени и обнял её за плечи, прижимая к себе. Нужно что-то делать, позвать кого-то, остановить кровь… Но жестокий рассудок твердил, что уже поздно, и эти мысли впивались в мозг