Мы с Ясинским и Мииром даже похлопали. Темногорский же выдал задумчивое: "интересно" и незаметно покинул зал. Хотела бы я знать, что скрывалось за этим "интересно"!.. Понравилось ему или нет? Без бокала вина не разберёшься.

Мы до сих пор общались как кошка с собакой. Он насмехался, а я с переменным успехом прикусывала язык, вспоминая наставление Юлианы. Одним своим бодрым видом Темногорский меня раздражал. Конечно, на репетициях он бывал нечасто, но обязанности директора с язычника никто не снимал.

Я мелочно подозревала директора в саботаже своих обязанностей.

— Сена! Сена, девочка моя, ты в порядке? — маменька ласково погладила меня по плечу, но в её глазах плескалась тревога. Очнувшись, я смущённо опустила ресницы.

— Прошу прощения, не выспалась. Вы о чём-то спрашивали? — я обвела взглядом сидящих за столом. Феликс подмигнул мне и повторил:

— Вчера Юлиана передала тебе послание, — он указал на лакея, который замер у моего плеча, — смотри скорей!

Я забрала с блюдца конверт и ножик, и дрожащими руками вскрыла податливую бумагу. Матовая бумага с вензелем великой княжны оказалась приглашением. Я несколько раз перечитала послание, отказываясь верить написанному.

— Ну что там?! — поторопил дядя, только я не могла вымолвить не слова.

— Приглашение на бал Сирени, — мама заглянула мне через плечо и, осознав, воскликнула, — чего?! Бал Сирени?!

Братья Верданские, да и князь Снежан с дядюшкой изумлённо уставились на меня. Я же перебывала в абсолютном ступоре. С чего такая честь, скажите на милость?!

Бал Сирени традиционно проводился перед Летним Балом или балом дебютанток, про который недавно вспоминали мы с маменькой. Но в отличие от Летнего, на бал Сирени приглашался узкий круг… в понимании монарших особ, естественно. Попасть на этот бал для провинциальной графини — как вытянуть счастливый билет в жизни.

— Сенушка, да как такое возможно?! — дядюшка аж привстал. — Господи, порадовала старика, дорогая племянница! Эй вы, несите шампанского! Князь, не знаю, как вас благодарить!..

Однако Верданские не спешили разделить его ликования.

— Право слово, Павел, но благодарить нас не за что, — с явным удивлением в голосе произнёс князь Снежан, — приглашения на бал Сирени именные, на приглашённого и его пару. Вчера мы с Елизаром и Феликсом получили такие конверты. Ель собирался пригласить Ксению, но раз ей прислали личное письмо… Видимо, вы приглянулись нашей княжне, — он улыбнулся мне, но я не обманывалась. Уверена, сейчас князь перебирал в уме варианты — за что же родовитая нищенка удостоилась такой чести.

Феликс был менее искушён в искусстве: "оставить мысли при себе", и поэтому повернулся ко мне:

— Юлиана упоминала, что теперь у вас есть маленькая тайна на двоих. Не поделишься, что за тайна такая?

— Тайна?.. — эхом повторил Елизар и тоже вопросительно глянул на меня.

Призвав на помощь все актерские "секретики", которыми поучал меня Ник, я недоверчиво захлопала ресницами:

— Боже, ну где я и где её высочество?! Ты же помнишь, Феликс, я даже не признала княжну в твоей гостье! Кстати, давно вы с ней познакомились? У вас было очень неформальное общение!

Феликс, покраснев, закашлялся, а князь Снежан прикрыл лицо ладонью. Однако, он что, не одобряет свидания сына с дочерью императора?!

Доселе молчавшая маменька вдруг нехорошо усмехнулась:

— Великую княжну, получившую светское образование, будет трудно вписать в языческие традиции, да, Снежан?..

Казалось, что и слуги, скользившие невидимыми тенями, поразились маминой шпильке. И дерзости.

Это было крайне фамильярно.

— Я прислушиваюсь к своим сыновьям, Лиза, — спокойно, но твёрдо ответил князь Снежан, с укором посматривая на маменьку, — если Феликсу хочется бегать за княжной, а Елизару — приглашать незнакомую графиню из провинции, что ж, я не буду стоять на их пути. Мне ли, однажды потерявшему любимую женщину, раздавать советы?.. Пусть они живут своей головой, набивают свои шишки. Я лишь могу дать взгляд со стороны. Мне нравится Ксения — она незаурядная барышня с гордостью, а не гонором, который ныне популярен у молодых дворянок. Но почему-то Елизар не хочет сделать шаг ей навстречу. Мне нравится Юлиана — огонь-девица, шустрая, умная, в меру высокомерная. Но великая княжна и любимая дочь, не привыкшая к сопротивлению и отказам. Уверен, она бы играюче правила страной, окажись в её руках власть. Такая женщина подойдёт сильному духом мужчине. То, что в двадцать четыре года Юлиана до сих пор не замужем, подтверждает мою теорию. Мужчины её боятся. Но если они действительно будут счастливы с Феликсом — что ж, я первый порадуюсь своим ошибочным выводам.

Братья дружно заскрипели зубами, зато я прониклась уважением к князю Снежану после этих слов. Возможно, потому что в глубине души была с ним согласна, а ещё удивлена такой ненавязчивостью для языческого князя.

Больше мы не говорили. Когда часы у окна пробили одиннадцать, я поблагодарила за завтрак и поднялась.

— Я вас подвезу, — Елизар отложил салфетку. Ох, я чуть тарелку не смахнула от неожиданности! За последнюю неделю мы и не общались толком. Появились какие-то проблемы в имении, и Елизар часами просиживал в кабинете, а потом и вовсе уехал. Князь Снежан предлагал помощь, но Ель хотел разобрать лично. Признаться, когда он вернулся довольным, я даже выдохнула с облегчением.

Довыдыхалась!

— Отдыхайте, князь, — наклонив голову, улыбнулась я, — вы, верно, устали после поездки. Я всё равно собиралась заглянуть в одну церковь близ театра. Про местного батюшку люди говорят только добрые и тёплые слова.

— Зачем вам к какому-то батюшке?! — сурово нахмурился язычник. А меня словно нечисть за язык потянула!..

— Ну смешной вы, Елизар! Помолиться, место святое посетить и про монаший постриг узнать! Боюсь, с таким женихом медлительным да после дворца языческого мне прямая дорога в монахини!

Низкий смех князя Снежана меня успокоил — мало ли, а если я перегнула палку!.. Но и Феликс шутливо похлопал брата по плечу, и маменька с дядей не разозлились.

До Елизара доходило долго. Не понимая веселья, он впился в меня взглядом… и аж красными пятнами пошёл!

— Графиня, я… — хрипловато начал он, но увы, с его официальной "графиней" у меня были плохие отношения.

— До вечера, дорогой князь, — и не оборачиваясь,