равно будеш-шь! Обувь, я люблю обувь!

Паук запел скрипучим голосом:

– Они идут, идут, идут,

Ботинки износились.

Я заберу себе их путь,

Я заберу их силу!

Он пустился в пляс на своих шести ногах, да так увлёкся, что отдалился на пару метров и, казалось, уже забыл об Андрее. Это был его шанс. Клубок уже катился где-то вдалеке, нужно было догонять. Андрей рванул вперёд, оставляя паукообразную тварь позади. Он бежал так быстро, как мог, только тело отчего-то стало грузным, а дыхание хриплым.

Шли уже, казалось, вечность. Путь освещало огненное перо птицы Гамаюн и волосы Дивьи. Лёша видел свои босые ноги, ступающие по шершавым булыжникам, теперь уже, кажется, наяву. Джинсы так и остались закатанными, а он и не замечал. Справа семенила Надя, Слева шла Дивья: внешние края её ступней украшал рунический узор, но продолжение скрывалось под длинным, до щиколоток, платьем. Откуда-то доносился монотонный гул. Дивья объяснила, что это ветер носится вокруг горы без всякого направления. Лёша и Надя то и дело задевали камни, и те затягивали в свои истории. Словно заворожённые, брат и сестра не могли пошевелиться, пока не досмотрят жизнь до конца. Когда камень потухал, оставалось горькое послевкусие, нежелание двигаться и дышать. Лечь бы здесь да превратиться в камень. Но Дивья заставляла идти:

– Надо думать! Надо понять, куда мы должны попасть, где искать Марьяну. Пещера сама не выведет.

Они шли дальше с ощущением, будто что-то забыли. Словно часть их жизненной силы потерялась в камнях.

– Чем интересуется Марьяна? – спросила Дивья. Лёша и Надя переглянулись.

– Много читает, – пожала плечами Надя. – Очень разное… не знаю… классики много, но и фантастики, мистики… Хорошо рисует, меня учила. Да и всё.

Дивья прикусила губу, задумавшись.

– У неё необычная комната, – сказал Лёша чуть погодя. – Там как будто весь раритет собрали, который в других комнатах не в тему. Древнющая прялка стоит, например…

– А, та странная вешалка… – протянула Надя. – Так вот что это.

– Прялка? – заинтересовалась Дивья. – Она за ней пряла?

– Нет, – Лёша мотнул головой. – Не видел, чтоб ей когда-нибудь пользовались.

– Насколько она древняя? – спросила Дивья.

– Да кто же точно знает… Ну, вроде маме досталась от бабушки, а той от её бабушки… Никому она давно не нужна, но почему-то не пустили на дрова и даже в сарай не отнесли. Стоит у Марьяны, та на неё шмотки вешает. Рухлядью, вообще-то, и не назовёшь.

– А вдруг это… – начала было Надя, но её перебила Дивья:

– И что, никто за неё никогда не садился?

Лёша усмехнулся.

– Я – точно нет. Девчонки вроде тоже. Я даже и не думал о ней, пока не накрыло видением. Ещё дождь тогда хлынул.

– Видение? – переспросила Надя. – И давно у тебя видения?

– Знаешь, – Лёша повернулся к Дивье, пропустив слова Нади мимо ушей, – а ведь она могла за неё сесть! Может, как раз после того, как я спросил. Через пару дней искал свою чашку в её комнате, почему-то перед свадьбой все чашки к ней утянули… В общем, видел там клубок шерсти.

Надя невольно почесала палец, на котором сиял Алатырь. Больно защемило в груди, словно сердце тоже сдавило кольцом. Ей нестерпимо хотелось снять амулет и отдать Дивье, и чтобы Дивья с этой своей ледяной бездной в глазах ушла подальше, а Марьяна вернулась, и все они оказались дома. Надя глубоко вдохнула, стараясь взять себя в руки. Что это с ней? Дивья же им помогает.

Они прошли ещё немного, и пещера вдруг окончилась круглым залом с множеством дверей, хотя казалось, веренице камней нет ни конца, ни края.

– Прялка – это ключ, – сказала Дивья. – Вот уже и двери перед нами.

– А если бы мы не говорили о прялке? – спросила Надя, сделав упор на «мы», хотя говорили в основном Дивья с Лёшей, а её и в расчёт не брали. – Тогда что, тоже сюда бы вышли? Как это вообще работает?

– Мир Нави – это мир непроявленного, – сказала Дивья, но яснее не стало.

– Расскажи подробнее, – попросила Надя.

– Хорошо, – кивнула Дивья. – Сядем передохнём?

Она подобрала платье, чтобы сесть, поджав колени, прямо на каменный пол, и на миг стало видно, как узоры из рун плетутся вверх по ногам. Лёша тоже сел, скрестил ноги и вгляделся в двери вокруг: одинаковые каменные выступы. Надя положила перо в центр – так, будто они сидят у костра.

– Мы прошли через воду, – начала Дивья. – Вода обтекает, принимает любую форму. Она искажает, легко прячет, становясь мутной. Но может быть прозрачной. Может отражать настолько чётко, что порой в отражении замечаешь больше, чем в реальном предмете. А когда по отражению пойдёт рябь, подумаешь невольно о том, как всё непостоянно. Мир Нави словно омут: в него уходит то, что было, в нём зарождается то, что может быть и чего может не быть. Пошла рябь – и нет картинки. Здесь мысли так же реальны, как вещи, здесь одно покажется страшным, но не причинит зла, иное покажется красивым – и погубит.

Надя украдкой зыркнула на Лёшу, но тот смотрел только на дверь перед собой.

– Этим миром управляет Чернобог, он… О нём мало что можно сказать. Постичь его природу, наверное, полностью невозможно.

– А Мара? – спросила Надя.

– Она хозяйка здесь тоже, царица. Любое её желание исполняется, любая воля – закон. Все существа служат ей: анчутки, русалки, разная нечисть, даже лесовики, но те вообще в двух мирах обитают. Живут в Нави, но и в мир людей заходят: там на подмоге, часто и не замечают их.

– Люди тоже подчиняются воле Мары? – спросил Лёша.

– Над людьми Мара не властна, пока они живы. Над людьми вообще ничто не властно до конца, у них есть свобода воли. Если, конечно, хватает сил ей воспользоваться. Мир Яви ограничивает людей, но им того и нужно: границы жизни, твёрдое, осязаемое.

– А что такое Правь? – вспомнила Надя. – Я думала, там «правят» людьми.

– Мир, что выше неба, – ответила Дивья. – Извечные законы, природные циклы, неизменные, непоколебимые. Правь ясная, безоблачная, цветущая. Она не преобразится от твоей мысли – твоя мысль преобразится там, в угоду ей.

– А управляет Сварог?

– Управляет? – Дивья задумалась. – Сварогу и Ладе всё подчиняется, им и управлять не надо. Понимаете?

– Складно, – улыбнулся Лёша, – но тяжело поверить, что так оно на самом деле.

– Да, – согласилась Дивья, – правда тяжело.

– Я же говорила, – Надя подтолкнула брата локтем, – что Земля не круглая…

– Да, ты права, как всегда, кто спорит. –