– Никаких чар нет, Лобелия. Кроме тех, что вы испускаете сами, благодаря тому, что имеете непрерывную связь с источником первозданной магии.

Его слова, словно ударили меня наотмашь по лицу – от этого взрыва чувств у меня даже зашумело в ушах… он сказал, что чар нет?!

– Но… но как же… – растерянно заверещала я. – Вы явились с королем, мол девственницу подавай. Ага! Девственницу вам в борделе среди ночи, как же… Мадам сказала надеть амулет, который из меня, горбуньи, красавицу… да так и получилось! Это же чары, как есть чары! Проверьте еще раз! Я – горбунья, у меня бровь вот так вот в верх от рождения, – живо изобразила я, – ноздря вывернута и заячья губа вот так, аж рот не закрывается! – Доказывала я ему, отчаянно краснея от напряжения и чувствуя, что еще чуть и точно шлепнусь в обморок!

Колдун на секунду нахмурился, но сразу же следом улыбнулся.

– Теперь мне понятно, о чем вы думали при той нашей встрече в кабинете. О, теперь мне все совершенно ясно! Роза наложила на вас чары, чтобы скрыть дар до поры до времени… ну, конечно! Она же хотела, чтобы вы смогли пожить нормальной жизнью… но ее смерть, и ваша ушлая мадам… пожалуй, здесь имел место магический эффект обратного противодействия. Его применяют для нейтрализации чар, накладывая схожие, но с обратным эффектом – и магическая материя распадается, не найдя другого выхода из этого конфликта энергий.

Со мной происходило нечто невообразимое – руки тряслись, мысли путались… пожалуй, все это… было слишком для меня. Как он сказал? «Конфликт энергий» – вот, именно это и бушевало сейчас в моем сердце, в моих мыслях… вибрировало в каждой клеточке тела.

– Я должен извиниться перед вами, Лобелия. – Колдун поднялся и, аккуратно взяв из моих трясущихся рук опустевший кубок, заглянул прямо в глаза. – Я очень виноват. – Искренне сказал он и на секунду взял мою руку в свою, остановив эту нервную дрожь.

Наполнив кубок ароматным горячим вином, мужчина протянул его мне и погрузился обратно в обитое красным бархатом кресло. Мне показалось, что он сожалеет искренне, хотя я все еще не до конца понимала о чем.

– Еще тогда, на входе в «Лиловую Розу» я почувствовал ваше присутствие. Из темноты на меня взирала прожигающая сила. В начале я решил, что вы амадеум – сущность, нерастраченная энергия, оставшаяся от раньше времени почившего сильного мага или плохо рассеянного мощного заклинания. Таких много здесь, в горах вокруг замка, но встретить столь опасное существо в Миле, таком большом городе, сотни лет населенном множеством людей… Это было так глупо с моей стороны! Ведь любой амадеум в таких условиях рассеялся бы сам, если бы до того не был уничтожен придворными колдунами вашего короля. – Луций на мгновение задумался, вертя перстень с большим ониксом на своем указательном пальце. Кажется, он нервничал. – Я чувствовал это присутствие, но не мог понять, что вы, пока мадам Кардамон не разлучила нас с Генрихом. Это был настоящий взрыв! Я никогда прежде не чувствовал такой силы, меня словно опоили магией! Я ощущал, как она струится мимо, обтекая меня своими потоками и растворяется в мире вокруг. Признаюсь, меня охватил гнев, когда я, глупец, наконец понял, что произошло. Это было такое расточительство! Генрих… даже несмотря на то, что древняя королевская кровь и его тело питает магией… он всего лишь человек… Такие, как он не в силах понять то, что вы предлагаете и уж тем более не смогут справиться – организм слишком слаб. Для существ не способных усваивать и перенаправлять магию, вы… все равно что яд, который в малых дозах дает небывалый подъем жизненной энергии, а в больших может просто разорвать на части. – Луций как-то странно, криво улыбнулся, сказав это. – Он был так счастлив тогда, покидая вашу спальню. Я коснулся его сознания, чтобы понять каково это, быть с вами – мысли моего друга прояснились, в голове сложились сотни планов, а энергия, бушевавшая внутри, не давала и минуты покоя, заставляла браться и делать. Я знаю короля еще с тех пор, когда он с легкостью помещался под отцовский трон, но таким воодушевленным видел его впервые. За месяц минувший с тех пор он сильно изменился. Столько всего дивного сотворил в своем королевстве…

– Он… – Я открыла рот для себя совершенно неожиданно…

– Он? – Переспросил колдун, глядя на меня растерянно, словно я не перебила его, а ворвалась в сновидение.

– Генрих… он говорил обо мне? Тогда… или… может потом? – Последние слова из себя пришлось почти выдавить. Мое другое отношение к королю было личным, я ведь никогда и ни с кем не обсуждала свои чувства… о, Боги! Да я даже наедине с собой отшучивалась и ёрничала, когда речь заходила о чем-то столь откровенном, что начинало щемить в груди.

Луций смотрел на меня внимательно, изучающе и долго молчал. Что в этот момент творилось там, в его седой голове, прямо за ярко-голубыми глазами? Осуждал ли он меня или сочувствовал глупой Лобелии, влюбившейся в не сказочного, а самого настоящего короля… Наконец, мужчина ответил:

– Генрих не говорил о вас с той ночи и… меня просил не распространяться. Видите ли, несколько дней назад он сочетался браком с Келией, Лантийской принцессой и откровенно боялся, что его визит в Миль мог навредить этому союзу.

Видимо, мне не удалось скрыть чувств, потому что колдун вдруг смущенно отвел взгляд и не придумав ничего лучше, для того чтобы сменить тему, спросил:

– Вы голодны?

Голодна? Нет… Я была не голодна, а… разбита, потеряна, ошеломлена всем, что он вывалил на меня за последние полчаса и в особенности тем, что Генрих… мой ласковый, нежный Генрих…

– Нет. – Бросила я, едва сдерживаясь. Мне хотелось расплакаться от усталости, обиды и злости. На себя саму, конечно, и не на короля или колдуна. Ну, что за нелепицу я себе напридумывала! Я и Генрих… да это же просто курам на смех… – Вы кажется за что-то извинялись?

Наши глаза встретились, и я постаралась вложить в свой взгляд всю твердость духа, что еще можно было соскрести с разрушенных стен моего самообладания.

– Да, вы правы, я должен объясниться. – Ровным тоном отозвался Луций. Теперь он смотрел на меня иначе. С какой-то осторожностью, будто я могла ни с того ни с сего кинуться на него… хотя кто знает, может и могла. Кому дано предугадать на что способна брошенная женщина, придумавшая себе отношения с королем в воздушном замке и мысленно уже родившая ему четверых детей. – Тогда, после произошедшего в «Лиловой Розе», я провел утро в раздумьях. Такая, как вы и в борделе – это было что-то невероятное. Немыслимое… Я должен был убедиться, что вы ни в чем не нуждаетесь и то – ваш сознательный выбор… ведь… вы должны понять, для меня, для любого из тех, кто посвящен в истинную суть «алой ночи в крепости Беккен», вы – это нечто бесценное. Эльфы назвали бы вас «филиам», священный источник, и ни за что не отпустили бы за пределы своих владений. Дракон Банагор – он горы свернет, как только поймет, что вы ускользнули от него… да даже наш общий знакомый, Сомерайт Барджузи Гроуд, посули вы ему свою благосклонность, нашел бы способ выйти из моего подчинения. – Неожиданно бесстрастного колдуна захлестнули чувства, он говорил с жаром, подавшись вперед, жестикулируя. Стал не похож на себя! – И тогда, после нашего разговора в кабинете «Лиловой Розы» я просто попрощался с вами. Нет, просто взял – и попрощался! Даже не потрудившись проверить правдивость ваших слов. Вы же просто запутались… вы были в лапах обманщицы и только глубже увязали в ее сети, а я просто отошел в сторону, потому что вы были… были… – он не договорил, порывисто встал и отошел прочь, чтобы справиться с чем-то, что словно разрывало его изнутри… затем так же скоро вернулся и совершенно неожиданно опустился возле меня на колени – я испугалась! Несмотря на то, что былые противоречия были исчерпаны, я все еще боялась его и оттого вжалась в спинку кресла, едва Луций приблизился ко мне.