— Вы ее просто не любили, — ответил комиссар.

— Да, — подтвердил Дронго, — возможно, и так.

— Нужно восстановить всю картину случившегося, — предложилкомиссар. — И вот еще что, вы меня извините, я, кажется, немного вспылил. Самипонимаете, какое у меня настроение.

— Ничего, комиссар, — сочувственно сказал Дронго, — японимаю ваше состояние. Все может быть. Но третье убийство не должно былопроизойти. Оно никак не вписывается в логику двух предыдущих. Чем бы нируководствовался убийца, убирая обоих братьев, — местью, ненавистью, жаждойобогащения, — все равно это не имеет отношения к этой несчастной. Кира никак небыла связана с братьями. Ни деловыми, ни личными отношениями. Поэтому ее смертьвыглядит случайной и нелогичной. Или здесь действует маньяк-убийца, которомудоставляет удовольствие сам процесс убийства.; — Думаете, кто-нибудь из них похожна маньяка?

— Не думаю. Именно поэтому считаю, что в данном случае мыможем рассчитывать на больший успех.

— Что вы хотите делать? — спросил комиссар.

— Мне нужен всего один час. Как раз то время, котороепонадобится бригаде следователей, чтобы доехать сюда из Стамбула. Подарите мнеэтот час, комиссар.

— Вы просите меня так, словно я женщина, — проворчалкомиссар. — Ну хорошо, делайте что хотите. Хуже, чем сейчас, уже не может быть.Но предупреждаю, пятеро оставшихся в живых будут все время у меня передглазами. Иначе я не смогу спокойно ждать.

— Конечно, — согласился Дронго, — вы сядьте и смотрите, а япостараюсь восстановить картину происшедшего. У меня есть на этот счет смутныеподозрения.

— Как хотите, — устало согласился комиссар, — мне уже ничегоне поможет. Моя репутация окончательно уничтожена. Три убийства подряд. Этослишком много. Курорт можно закрывать. Сюда больше никто и никогда не приедет.

— Садитесь, комиссар, — видя его состояние, показал Дронгона диван, — и потерпите всего один час. Если хотите, я вам что-нибудь налью.

— Только не отравленное виски, — пробормотал комиссар.

— Бутылка не отравлена, — возразил Дронго, — я тоже пил этовиски и, как видите, до сих пор жив. Скажите только вашим людям, чтобы нам немешали. А еще лучше, если мы перейдем на мою виллу. Она такая же, как эта, итам нас ничто не будет отвлекать.

Пока ваши помощники осмотрят тело, пока приедуткриминалисты, у нас будет время.

— Идемте, — махнул рукой комиссар, — я уже на все согласен.

Он достал сигарету и вышел, не глядя на мертвое тело. Дронгоповернулся к Инне и Юлии.

— Идемте на мою виллу. Здесь нам нельзя оставаться.

Юлино лицо было пепельно-серого цвета. У нее с трудомшевелились губы. Инна стояла неподвижно, и лишь голос Дронго вывел ее изоцепенения. Олег Молчанов повернулся и посмотрел на него.

— Но почему? Почему? — спросил он. На глазах у него былислезы.

— Идемте, Олег, — сказал Дронго, — мы обязаны выяснить,почему это произошло.

Он прошел в спальню, где Рауф успокаивал Свету.

— Идемте с нами, — предложил Дронго.

— Я никуда не пойду! — закричала Света. — Никуда не пойду!

— Успокойся, — попытался удержать ее Рауф.

— Я никуда не пойду, я не хочу никуда уходить. Нас все равновсех убьют. Всех нас убьют.

— Давайте все-таки уйдем отсюда, — снова предложил Дронго,первым выходя из комнаты.

Через двадцать минут все собрались на его вилле. Комиссарсидел на диване, глядя на всех пятерых с плохо скрываемой ненавистью. Егопомощник опустился на стул рядом с дверью, словно опасался, что кто-то можетубежать.

— Я понимаю, что вам трудно, — сказал Дронго, — понимаю, кактретье убийство подряд подействовало на всех. Но давайте как-то успокоимся инаконец поймем, что происходит.

Все молча смотрели на него.

— Начнем с того момента, когда я вошел, — предложил Дронго.— Пусть каждый из вас встанет там, где он стоял. Олег, вы, по-моему, стояли вонтам. А вы, Инна, сидели на диване. Сядьте рядом с комиссаром, не волнуйтесь.

— Вы сказали… — спросил вдруг Рауф, — три убийства? Значит,Юра все-таки умер?

— Ничего не значит, — быстро ответил Дронго, решив ненагнетать ситуацию. — Просто я имел в виду, что убийца, покушавшийся на ЮрияКошелева, считал, что убил его.

Рауф кивнул и не стал больше задавать вопросов.

— Кто разливал виски? — спросил Дронго.

— Кира сама, — уверенно ответила Инна, — я сидела рядом состоликом и даже чуть отодвинулась, чтобы она могла разлить виски по всемстаканам.

— Кто-нибудь подходил к стаканам? — спросил Дронго.

— Нет, — ответила Инна, — каждый взял свой стакан, и мывыпили. Все было нормально.

— Потом мы увидели салют, — вспомнил Олег, — и все вышли набалкон.

— Верно, — кивнула Инна, — мы все вышли на балкон. Но первойвернулась Кира. Я как раз в этот момент разговаривала с вами, — показала она наДронго, — а потом отошла от вас и вернулась в гостиную. И даже чуть толкнулавас, когда споткнулась о порог.

— Этого я не заметил, — улыбнулся Дронго. — Получается, чтопервой к столику снова подошла Кира. И она же последней вышла на балкон. Я эточетко помню. Предпоследней была Юлия, а последней — Кира.

— Получается, она сама себе положила яд, — недоверчивосказал Молчанов, — но это же глупо.

— Подождите, — перебил его Дронго. — Инна, что было потом?Вы меня толкнули и подошли к столику. Дальше.

— Я села на диван и поправила обувь. Потом подвинула к себестолик.

— Да, — сказала Юлия, — я как раз ей помогла.

— Покажите, как вы это сделали, — внезапно попросил Дронго.

Юля подошла к столику и подняла его. Он был достаточнотяжелый, и она лишь сдвинула угол столика, переставляя его к Инне.

— Вот так, — сказала она, взглянув на Дронго.

— А вы сильная, — заметил он.

— Я раньше занималась спортом. Спортивной гимнастикой. Норастянула себе мышцу ноги, — пояснила Юля.

— У Киры были личные вещи? — обратился Дронго к Олегу.

— Конечно, — ответил тот, — у нее было два чемодана.

— Попросите вашего помощника принести оба чемодана погибшейсюда, — попросил Дронго комиссара.

Тот кивнул, разрешая помощнику выйти. Фикрет Явуз видел, какраспоряжается Дронго, как расставляет людей, как пытается докопаться до истины— И обреченно думал, что это его последний шанс.