– Трахни незайку. Может, все как рукой снимет.

– А если нет?

– Если нет, тогда и будем думать. Если тебе негде еетрахнуть, приводи сюда. Я предоставлю тебе такую возможность.

– Незачем. Она живет одна.

– Отлично. Тогда приводи свою зайку. Я посмотрю на неенепредвзято. У меня глаз-алмаз. Хуже всего для нашего брата, когда подвнешностью зайки скрывается какое-нибудь другое животное. Лиса, например, илиеще хуже – гиена.

Лев Михайлович долго теоретизировал по поводу заек, затемразговор незаметно перешел на политику, а потом оба уснули. Федор в кресле, ахозяин на неудобной, узенькой кушетке…

Проснулся Федор оттого, что в кармане вибрировал инадрывался мобильник.

– Федя, ты где? Я же волнуюсь, ты знаешь, который час?

– Мака? Здравствуй, зайка!

– Федечка, ты пьяный?

– Да мы тут с другом…

– С каким другом?

– С Левой… мы тут выпили, извини, бывает, я сейчасприеду.

– Нет, Федя, не надо!

– Что значит – не надо? – вскинулся он.

– Нет, то есть надо, но не садись за руль, возьми лучшетакси.

– Ах, все-таки надо? Слушай, Мака, ты что, с Дусейпоссорилась?

– Господи, нет, с чего ты взял?

– Нет? Я, вероятно, что-то спутал… Я выпил. Но сейчас ивправду возьму такси и приеду. Зайка!

– Приезжай скорее, и не надо называть меня зайкой.

– Хорошо, не буду. Ну пока, до встречи!

Лев Михайлович спал крепким сном. Федор тихонько вышел измастерской, спустился на несколько ступенек и вызвал лифт. В лифте вонялокошками.

Проехав два этажа вниз, лифт вдруг остановился, двериразошлись, и он увидел перед собой Ангелину. Но решил, что это ему снится.

– Федор Васильевич?

– Это вы? – почти протрезвел он.

– Неожиданная встреча! – как-то криво улыбнуласьона.

– Да уж… Что вы здесь делаете?

– Я была у подруги.

– Какое совпадение! А я у друга, Левушку Тверитиновазнаете?

– Нет.

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, все в порядке. Федор Васильевич, вы намеренысесть за руль в таком состоянии? – спросила она, когда они вышли на улицу.

– Ерунда!

– Возьмите лучше такси!

– Глупости, я в норме, прекрасно доеду.

– Нет уж, услуга за услугу, я вас довезу, садитесь.

– И куда вы намерены меня везти?

– Домой, надо полагать.

– А где мой дом? Моего дома нет больше, там разруха…Ремонт…

– Вы, вероятно, сейчас живете у Маки?

– Ах ну да… Живу… У Маки… Знаете что, отвезите менялучше к себе домой.

– Это еще зачем?

– Хочется.

– Ну мало ли кому чего хочется!

– А чего хочется вам?

– Спать. Мне хочется спать.

– Со мной?

– Да нет, просто спать, без вас, – засмеялась она.

– Послушайте, вы прелесть! Вы так это мило сказали… вы,наверное, добрая, несмотря на внешнюю суровость… Другая на вашем месте либоразвопилась бы, что я нахал и оскорбляю ее, или, наоборот, уже лезла бы ко мнев штаны. А вы…

Она засмеялась. Смех был хрипловатый и до ужаса сексуальный.

– Подобное предположение говорит о вашем, уж простите меня,дурном вкусе. С какими женщинами вам приходилось иметь дело?

– Ну вообще-то с разными, но… Между прочим, Владявсегда твердил, что у меня плохой вкус и что я ничего не понимаю в женщинах. Итеперь я убедился, что он прав. Но не совсем. Вот влюбился же я в вас.

– Федор Васильевич, мне неприятно это слышать.

– Почему неприятно?

– Потому что мне небезразлична судьба Маки. Она незаслуживает такого отношения.

– Да какое отношение? Я прекрасно к ней отношусь!Думаете, почему я надрался? Потому что моя сестра попыталась говорить гадости оМаке, а я не позволил, и в результате поссорился с сестрой. Но я же не виноват,что сразу не разглядел вас, и, между прочим, во всем виновата ваша треклятаясережка!

– При чем тут моя сережка? – добродушнорассмеялась Ангелина. Ее забавлял пьяный лепет Головина. И вообще, у неесегодня было отличное настроение.

– А при том! Я ее нашел и дал волю воображению…

– А, вы стали представлять себе, как выглядит женщина,потерявшая ее?

– Она выглядела в точности как Мака. Поэтому, когда яее увидел, у меня съехала крыша. Кстати, вам нравится это выражение – ну насчеткрыши?

– Я к нему глубоко равнодушна!

– Остановите, пожалуйста, машину!

– Зачем?

– Надо.

– Вы хотите выйти?

– Отнюдь.

– Тогда зачем? Время и так позднее.

– Я хочу вас поцеловать.

– О! Это ни к чему. Я не люблю трезвая целоваться спьяными мужчинами.

– А пьяная?

– Я почти не пью.

– Это «почти» меня вдохновляет. Остается все-таки шанс…Слушайте, а трезвая с трезвым?

– Сейчас не та ситуация, – усмехнулась она.

– Согласен. Но когда протрезвею… я приду к вам, и вы неотвертитесь.

– Федор Васильевич, хватит, пошутили – и будет. Я ненамерена портить жизнь Маке.

– А если б Маки не было…

– Если бы да кабы…

– Но ведь от Маки не убудет, если мы с вами поцелуемся.Она же не узнает. Всего один поцелуй, на большее я не претендую… Хотя вру, япретендую на все! Слышите, на все! Вы меня сводите с ума…

– Вы как-то очень легко сходите с ума, ФедорВасильевич. Недавно сошли с ума от Маки, теперь от меня… Это наводит нанекоторые размышления…

– О моем уме?

– Ну да.

– Согласен. Я и сам удивляюсь… Надо быть полнымидиотом, чтобы в вашем присутствии запасть на Маку.

– Замолчите, не желаю этого слышать. И вообще, забудьтевы обо мне. Это блажь, не более того. А Мака будет прекрасной женой. И это моепоследнее слово, – сердито проговорила она.

– Посмотрим.

Она промолчала. Какой смысл спорить с пьяным!

– Ну вот мы и приехали. Всего хорошего, Федор Васильевич.