Заседание должно было состояться в Большом зале Центральногодома литераторов.

За столиками в фойе приветливые юноши и девушки сверялись сосписками и вручали каждому гостю целый мешок с материалами съезда и сувенирами.Проглядев на ходу бумаги, Ангелина хотела было выбросить их в урну за полной иабсолютной ненадобностью, но постеснялась. Себе она решила оставить толькоблокнотик и ручку, да и то для Наткиного сына, который собирал блокноты и ручкисо значками российских фирм. Она поднялась по лестнице, где вместо фотографийлауреатов Ленинской премии теперь висели портреты нобелиантов – от Бунина доБродского. Наверное, те, кто устраивал гонения на Пастернака и Бродского,сейчас негодуют или переворачиваются в гробу, что вернее. Только Шолоховостался тут с прежних времен.

В верхнем фойе было душно. А до начала оставалось еще минутдесять, и она решила спуститься и покурить на улице, как вдруг увиделаГоловина, который с несколько отрешенным видом поднимался ей навстречу. Заметивее, он просиял:

– Геля! Как я рад вас видеть!

– Господи, что вы-то тут делаете?

– А черт его знает! Меня попросили в издательствепоприсутствовать. Я очень надеялся, что увижу вас, и вот не напрасно! А что тутвообще будет?

– Говорильня.

– Так я и думал! Вы потрясающе выглядите!

Черт знает что! Сердце у него готово выскочить из груди.Какая женщина! И не только лодыжки… Вся она воплощение изящества и элегантности.Из тех женщин, про которых говорят «стильная штучка»!

– Хотите кофе? Или чего-то покрепче? – кивнул он всторону небольшого бара.

– Нет, спасибо.

– Тогда, может быть, соку?

– Федор Васильевич, живите спокойно, я ничего не хочу.А если захочу, возьму сама.

– Ну зачем вы так? – огорчился он.

– Пойду вниз покурю.

– Я с вами.

– Федор Васильевич, – она с удовольствиемзатянулась, – зачем вы сорвали Маку с работы? Мне жаль, из нее со временеммог бы выйти ценный работник, она способная девочка, пока, конечно, опыта мало…

– Честно?

– Хотелось бы.

– Она говорит, что вы к ней придираетесь.

– Я? Придираюсь? Если ей так кажется, что ж…

– Вы, вероятно, строгий руководитель?

– Да. Иначе нельзя. Но я справедливый руководитель.Когда Мака из-за ремонта не сдала в срок корректуру, я сказала, что этонедопустимо, только и всего.

– Гелька, привет! – хлопнул ее по плечукоммерческий директор одного крупного издательства. – Как делишки?Говорят, ты замуж выходишь?

– Витя, ты что-нибудь посвежее и посмешнее можешьпридумать? С души воротит.

– Дурочка, ты не понимаешь, я все жду, когда ты,наконец ответишь: «Да, Витек, выхожу! Приходи на свадьбу!» – Он громкорасхохотался и пошел дальше.

– Вот придурок! – фыркнула Ангелина.

– А в самом деле, почему вы одна, Геля? –взволнованно спросил Федор.

– Мне никто не нужен! – ответила она, а в глазахпромелькнуло что-то, что он для себя определил как страдание.

– Но так не бывает! Кто-то нужен всегда. Я вот тоже жилв уверенности, что мне никто не нужен, а потом встретил вас…

– Нет, Федор Васильевич, потом вы встретилиМаку! – Она швырнула сигарету в урну и тут же обругала себя за излишнююрезкость. Он может неправильно ее истолковать.

– Я так ошибся, я так наказан! – пропел он сшутливым видом.

Она только рукой махнула и пошла к лестнице. Он за ней.Двери Большого зала были открыты.

– Вы позволите сесть с вами?

– Садитесь, – пожала она плечами.

– Только давайте на всякий случай сядем с краю. Вдругзахочется удрать!

Удрать захотелось уже через пять минут, но они стойковыдержали еще четверть часа.

– Все, пошли отсюда! – простонал он.

– Пошли, – согласилась придавленная скукойАнгелина.

Выбравшись из зала, Федор засмеялся:

– Я думал, такие заседания остались в далеком прошлом,ан нет… Напоминает партсобрания.

– Вы бывали на партсобраниях?

– Доводилось. Я же не всегда был вольным художником.

– Ну судя по вашим книгам…

– Вы читали мои книги? Вы?

– А чему вы так удивляетесь?

– Да как-то с вами не вяжется…

– Почему? Когда ваше имя появилось на рынке, я вниманияне обратила, а когда вы стали хорошо продаваться, решила посмотреть, с чем этоедят.

– Ну и как?

– Вопреки ожиданиям, мне понравилось. Популярные авторыредко хорошо пишут. У вас хороший слог, захватывающий сюжет, все весьмаромантично.

– Издать меня не хотите?

– Вы мне уже не по карману. Да и не по профилю, честноговоря.

– Геля, послушайте, давайте сейчас что-нибудьпредпримем!

– Что именно? – не поняла она.

– Ну что-нибудь из ряда вон выходящее! Например,слетаем в Питер!

– Что? – ахнула она.

– Да! Поехали в аэропорт, всего час лету – и мы вПитере, пообедаем там, в театр какой-нибудь сходим или просто пошляемся погороду, а потом вернемся «Красной стрелой» или любым другим поездом, а?

– Но у меня же работа…

– Так вы бы просидели в этой скучище несколько часов, увас разболелась бы голова, и вы были бы уже нетрудоспособны. А такая встряскавсегда полезна. Ну решайтесь!

Ей вдруг смертельно захотелось поехать. Это было такнепохоже на всю ее жизнь, так романтично, так весело.

– А вы? Вы разве свободны?

– Да, я свободен. Позвоню и предупрежу, что вернусьутром, только и всего. Поехали, Геля?

– Поехали, Федя! – решилась она.

– Вы на машине? – спросил он.

– Нет, я на такси приехала.

– И я! Отлично, мы свободны как ветер!

Он взял ее за руку и повел ловить такси. Усадил ее сзади,сам сел с водителем и стал куда-то звонить. Договариваться насчет билетов.

Господи, что я делаю? Зачем я согласилась? С ума спятила,что ли? Но что-то в нем есть, он мальчишка, несмотря на возраст, шальной ибезответственный. Может, именно это мне и нужно? Разве люди в таком возрастесрываются вот так и в чем есть мчатся в Питер? А вдруг нелетная погода и ничегоне состоится?

Но страхи оказались напрасны. Погода была летная, и вскореони уже приземлились в Санкт-Петербурге.