class="p1">— Ах ты, гнида! — заревел дзюдоист и бросился на меня. — Убью, сука!

Если уж однажды он собирался задохлика-шахматиста ни за что вбить в татами одной рукой, на потеху товарищам, то теперь, понятное дело, кидался в бой со всей звериной яростью. Это был опасный противник, и мне голову терять было нельзя.

Умирать я вовсе не собирался. И бороться с ним тоже, все-таки навыков у него поболее. Поэтом встретил его попытку пройти на борцовский захват прямым ударом ноги. Попал в грудь. Но масса его побольше, и я сам отскочил, как мячик, лишь сбив борцу дыхалку.

Тот согнулся и схватился за грудину. Матюгнулся, чуть отдышался и снова бросился на меня.

Я сделал вид, что заношу опять ногу для удара. Альберт выставил локти, прикрывая грудь и живот, но я сделал резкий шаг навстречу и влепил ему кулаком в челюсть. На ходу удар получился смазанный и не «смертельный». Вторым ударом другой руки я зарядил ему в висок, но «бык» уже сгруппировался и прижал голову к груди, пытаясь обхватить меня ручищами. Поэтому второй удар тоже прошел вскользь, не причинив особого урона.

Альберту удалось меня заграбастать, еще секунда и он швырнет меня об землю, но я ударил снизу в челюсть. Раз! Раз! Достал! Слышно, как лязгнули зубы. Хват его ослаб. Не давая опомниться, я зарядил ему коленкой под дых, сложив противника пополам. И контрольный в голову. Хрясь! Бил я уже в неподвижную «мишень». Знатно попал сразу «двоечкой». Бугай рухнул на землю и отключился. Крепкий, зараза! Кажется, я костяшки себе сбил об его черепушку.

Я перевернул его на живот, завел руки за спину и застегнул на запястьях браслеты. Все… Теперь никуда не денется.

— Доброе утро, страна! — я бесцеремонно пнул его в бок. — Вставай, харэ падалью прикидываться.

— С-сука-а! — выл гранитомордый. — Ты них*я не студент! Какого х*ра! Кто ты такой?

Он с трудом поднялся, а я помог ему в этом, потянув за ворот.

— Обычный советский милиционер, — пожал я плечами. — А в шахматы я все же умею играть.

Я повел его обратно. Возле универсама уже многолюдно. Прибыл наряд ОВО и следственно-оперативная группа. Быстро сработали, молодцы.

Погодин и Жмых уже давали расклад местным оперативникам и дежурному следаку.

— Надо в городе проверить все «Восьмерки» синего цвета, — Распорядился Федя, еще не выйдя из роли «Комиссара Каттани». — Не думаю, что в Михайловске их много наберется.

— Так у нашего из ОБХС такая, — хмыкнул молодой следак. — У Макара Щукина.

Федя при упоминании своего соперника сжал кулаки, но вслух сказал:

— Нужно все проверить. Вряд ли замешан сотрудник милиции, хотя этот Макар — человечишка, прямо скажем, паскудный.

Немного не сдержался мой товарищ. Но его неожиданно поддержали.

— Ну, да, — закивал следак. — Тот еще фрукт. Не любят его в отделе.

Тем временем подъехала скорая. Двое извлекли носилки из РАФика и поспешили к нам. Только сейчас я заметил, что возле «Комби» лежит окровавленное тело, которое вытащили с водительского сиденья. На морде всё ещё натянут чулок, в груди — кровоточащая дырка от моей пули.

— Он что, жив? — кивнул я на казавшуюся бездыханной тушу.

— Живой, — кивнул следак. — Это вы его так, Андрей Григорьевич?

— Смыться хотел, гад, — кивнул я и наклонился над телом. — Натурально, через мой труп.

Сдернул с его морды чулок:

— Ну здравствуйте, Лев Павлович Воеводин.

Тренер застонал и разлепил глаза. Таращился на меня, будто смерть увидел, потом, видно, подумал, что это всего лишь глюк, закрыл веки и отрубился.

— За этим глаз да глаз нужен, — кивнул я следаку. — Он организатор нападения на магазин.

— Моя забота — место происшествия задокументировать, — пожал плечами тот. — Этот вопрос пусть начальство решает. Вон, проверяющий скоро приедет, как пить дать. Начальника УВД тоже дежурка подняла. Пускай они и решают.

Твою мать! Как это мне знакомо, когда каждый пытается переложить ответственность на других. Общее дело делаем, а некоторые переработать боятся. Ладно. Сейчас Горохову сообщу, чтобы шороху навел. А пока в больничку, все-таки с тренером поеду. Присмотрю за ним, по крайней мере, сегодня. Неизвестно, кто там в «восьмерке» прятался. Может его вызволять припрутся. Кстати, где мой пистолет? Только я об этом подумал, как ко мне подошел Жмых.

— Держи, Андрюха! — он гордо протянул мне мой «Макарыч». — Под машиной валялся. Ты пока за этим бугаем бегал, его уже чуть не изъяли.

— Рапорт за себя и за меня накатай, как все было, — кивнул я, убирая пистолет в кобуру и потирая сбитый кулак.

— А ты куда? — удивился Вася.

— Надо за тренером присмотреть. Взяли-то мы только четверых. Но секцию посещают десять. Их пока сюда не привяжешь.

— Посмотрим, как запоют их подельники. Расколем, ядрён пистон, — уверенно заявил Василий.

— Хрен его знает, как все тут завязано, Вася. Дело не по нашей подследственности. Горохов пока не связал борцов с убийствами, так что материалы по ограблению уйдут в местный отдел. Я вот за тренера переживаю. Как бы он не исчез. Чую, он как-то связан с маньяком. Возможно, он и есть этот самый маньяк.

— Рапорт-то я напишу, — закивал тогда Жмых. — А расписываться за тебя не умею.

— Федю попроси, мы с ним давно работаем.

Глава 16

Воеводина отправили на экстренную операцию. Я остался дежурить в коридоре хирургии. Нацепил накидку, истерзанные временем шлепки из дерматина, сшитые суровой ниткой, и ходил взад-вперед, поглядывая в окно на утренние сумерки.

На душе неспокойно. Не всех мы взяли, возможно, подельники придут освобождать своего главаря. В том, что тренер был главным среди них, я не сомневался. Хотя обычно главарь не участвует непосредственно в вылазках, а тут он даже за рулем был. И все-таки представить главарём кого-то другого не получалось.

Если у них такое «волчье» братство, то хрен знает, что ждать от такого клана. Может, у них в уставе «кровью» прописано вытаскивать друг друга из любых передряг? Это не простые урки, которые пекутся каждый за свою шкуру. Сообщество дзюдоистов — нечто новое, возможно, прародитель организованной преступности. На тренировках я видел их сплоченность, секта, да и только. На корню надо их рубить, пока девяностые не настали.

Все-таки у меня было преимущество, которого у них не будет никогда.

Я подошел к посту дежурной медсестры, взял телефонную трубку и набрал номер кабинета Горохова. Несмотря на ночь (или, скорее, раннее утро), он оказался на месте. Уже в курсе был нашей удачной засады.

— Как Воеводин? — первым делом спросил следователь.

— Врачи говорят, состояние пока неопределённое. Прогноз после операции возможно будет сделать.

— Не хватало, чтобы он коньки откинул, — даже через трубку я увидел, как Горохов морщится. — У меня столько к нему вопросов.

— Будем надеяться, что выживет. Он даже в себя приходил. Но сами знаете врачей, они всегда опасаются говорить что-то конкретное в подобных случаях. Как у вас там? Что нового?

— Этих троих задержанных пока не разговорили. Молчат, как партизаны. По другим адресам уже проехали местные оперативники, доставили в отдел всех, кто посещал секцию, только одного не нашли.

— Кого?

— Тезку твоего, Андрея Пичугина. Родители сказали, что он дома не ночевал.

— Плохо… — я задумался.

Неужели он был в той «восьмерке»? Мне казалось, его еще будут некоторое время «мариновать», не пуская на дело. В резерве, так сказать.

— Найдем, — хмыкнул следователь. — Живого или мертвого, так сказать…

Настроен мой начальник был решительно.

— Дюша неплохой парень, — заступился я за своего спарринг-партнера, — просто связался не с той компанией.

— Если виноват, пойдет со всеми по полной строгости закона, — заявил Горохов. — У нас характеристика положительная только как смягчающее засчитывается, сам понимаешь, Андрей Григорьевич, закон для всех един.

«Пока это так», — кивнул я про себя. Уже не за горами распад Союза, после чего коррупция захлестнет страну, и закон будет на стороне тех, кто больше заплатил.

— Я попробую его найти, не думаю, что он будет скрываться от милиции.

— Хорошо, Андрей Григорьевич, держи меня в курсе. Поспать сегодня уже не получится, если что, я на рабочем месте. Но ты бы лучше больничку не покидал. Пока тут бардак творится. Такое громкое ограбление. Подняли весь личный состав уголовного розыска, сменить тебя пока некем. Жмых и Погодин тоже по дзюдоистам работают. Беседы с ними ведут, хотя пока без толку. Молчат, упёртые гады.

— Я никуда отлучаться не буду, — заверил я. — По телефону попробую его