– Недостаток? Я не умею жертвовать собой ради женщины, – признался Эдвард. – Видите, я даже на вашей кузине не женюсь, лишь бы не потерять возможность выбора.

Девушка на минуту задумалась, а потом кивнула.

– Я понимаю. Понимаю, но не могу простить.

Кинберг опустил голову.

– Жаль. Вы единственный человек, чье прощение мне нужно. Может когда-нибудь? – с надеждой спросил он.

Элен мягко высвободила руку, которую мужчина всё ещё держал.

– Я хотела бы уйти из этого места, граф, – вместо ответа сказала она.

Больше он не произнес ни слова, пока они не покинули комнату.

– Не надо было отпускать извозчика, – пожалел Кинберг, когда они вышли на улицу.

– Не страшно. Мне наоборот хотелось бы прогуляться, проветрить мысли. Вы проводите меня?

– Разумеется, мисс Роуз.

Они шли по ночной улице. За то время, что они были в публичном доме, успел пройти дождь, и в воздухе пахло свежестью и прохладой. Пара шла не торопясь, и Элен казалось, что она может идти рядом с Эдвардом всю оставшуюся жизнь. Так легко и спокойно ей не было никогда. Будто все проблемы разом оказались далекими и не имеющими сейчас никакого значения. Ей странно самой себе было признаться, что сейчас, когда первый шок от увиденного прошёл, она в глубине души была рада, что Николс оказался с червоточинкой, как будто это снимало с неё груз.

– Граф, а откуда вам было известно, что барон будет сегодня там?

– Одно из достоинств Николса является и его недостатком. Он не изменяет привычкам, что делает его предсказуемым. Каждый вторник он ходит в игорный дом, а каждую ночь субботы сюда.

– И кто-нибудь ещё знает о… его пристрастии?

– Кроме меня и мадемуазель Бинош? Не думаю.

Элен помолчала, а потом спросила напрямик:

– Зачем вы показали мне это?

– Вы предпочли бы этого не знать? – удивленно вскинул брови граф.

– Нет, конечно, правда для меня важна, но мне интересны ваши мотивы. Для чего вы это сделали?

– А вы не догадываетесь? – Кинберг усмехнулся. – Устраняю конкурента.

– А как же мужская солидарность?

– Ну как говорит уже наша общая знакомая: «La guerre comme à la guerre» – На войне как войне.

– И что же это за война, граф?

Кинберг остановился и девушке пришлось сделать то же самое, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Война за ваше сердце, Элен.

Мужчина подошел к ней вплотную и указательным пальцем слегка надавил ей на грудную клетку.

– За Ваше сердце, – переместил ладонь в район солнечного сплетения, – за вашу душу… и за ваше тело.

На последних словах, рука графа оказалась на одной из грудей Элен. Девушка почувствовала, как твердеет сосок под его пальцами.

– Это от холода, – торопливо сказала она зачем-то вслух и увидела, как Кинберг расплывается в улыбке.

Прижав девушку к стене какого-то дома, мимо которого они шли, Эдвард наклонился к её уху и прошептал:

– Я согрею.

Даже если бы Элен хотела возразить, она бы не смогла. Граф ловко расстегнул блузу на груди и запустил руку. Роуз не понимая, что делает, сжала плечи Эдварда, будто боялась, что он сейчас вырвется и она вновь останется ни с чем.

Нежно поглаживая правую грудь, Эдвард одновременно щекотал пальцами сосок, а Элен отдавалась во власти ощущений, закрыв глаза. Когда мужчина вдруг убрал руку от груди, она невольно дёрнулась.

– Я тут, тут, – прошептал Эдвард и ухватился за юбку. – Жаль, что вы всё-таки не надели платье покороче.

Впрочем, длина одежды не помешала ему добраться до ног девушки. Легкими движениями он провел пальцами по внутренней стороне бедра, но едва коснулся самого сокровенного места, как Элен сжала ноги и оттолкнула мужчину.

– Нет, – тяжело дыша, прошептала она. – Не делайте этого.

Торопливо скомкав ворот расстегнутой блузы, девушка рванулась прочь от графа, пока её воля была не окончательно сломлена. К счастью, до дома оставалось всего пара улиц, и почти бегущая Элен одолела их за несколько минут. Она не знала, следует ли за ней граф, всё, что она сейчас хотела – быть как можно дальше от мужчины, который, как она уже понимала, был её судьбой или проклятием.

***

Элен не спала почти всю ночь и утром чувствовала себя разбитой и уставшей. Оливье, глядя на воспаленные глаза молодой хозяйки, качал головой, но ни о чём не спрашивал, за что девушка была ему очень благодарна. Днём Элен хотела пройтись за покупками, чтобы привезти подарки домашним, но бессонная ночь отняла силы и Роуз решила перенести прогулку на другой день.

Девушка приняла освежающую ванну и закрылась в спальне с книгой. Ей надо было побыть одной и разобраться с мыслями. Все они вертелись вокруг Эдварда. Она перебирала в памяти каждый момент, когда они были вместе, каждую сказанную им фразу и пыталась понять, что же на самом деле чувствует к ней граф. Является ли она для него очередной игрушкой, которой он хочет воспользоваться или его слова про войну за её сердце означают нечто большее? Ей хотелось верить во второе, но это лишь всё усложняло. Как она может принять ухаживания мужчины, который соблазнил и бросил её кузину? Будет ли это правильно? Простит ли её Маргарет? Да и стоит ли верить самому графу, который для достижения своей цели наверняка пойдет на что угодно!

Мысли Элен прервал осторожный стук в дверь. Оливье или Кэти, похоже, в этом доме она никогда не сможет побыть одна. Элен вздохнула и приняла подобающий вид.

– Войдите!

В комнату вошёл слуга.

– Прошу прощения, мисс Роуз, что побеспокоил. Я знаю, что вы хотели отдохнуть, но пришёл барон Николс. Он желает вас видеть.

– Николс? – ошарашено переспросила Элен. – Здесь?

– Да, мисс Роуз, он в гостиной.

Видя, что девушка сидит в растерянности, Оливье с беспокойством спросил.

– Вы не хотите его видеть? Мне попросить его прийти в другой раз?

Девушка встала и несколько раз прошлась по комнате, нервно потирая руки.

– Нет, Оливье, – решилась она. – Скажи барону, что я сейчас к нему выйду.

Слуга коротко поклонился и покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Элен долго не решалась пройти в гостиную и встретиться лицом к лицу с Николсом. Всего за одну ночь её отношение к барону поменялось в корне. Теперь она даже в страшном сне не могла представить себя вместе с ним хотя бы прогуливающимися. Она боялась, что как только увидит Алана, её выдаст выражение омерзения на лице. Но вместе с тем, она сознавала, что должна дать понять барону, что он может забыть о своих планах в отношении неё. И чем быстрее она это сделает, тем лучше, поэтому откладывать неприятный разговор смысла не имело. Элен собралась с духом, напустила на лицо вежливое безразличие, взглянула в зеркало и, удовлетворившись, вышла из комнаты.