У Ираиды Осиповны оказался талант консьержа. Можно даже сказать, что она нашла наконец свое призвание. Кому-то это может показаться смешным, но всякая работа выполняется в два раза лучше, если это работа по призванию. Первый год Ираида Осиповна еще была тихоня тихоней, деньги у жильцов брала, смущаясь и опустив глаза, и не требовала, чтобы они внесли ежемесячную плату консьержу, а унизительно просила. Но где-то через год в ее голосе появились металлические нотки, а потом она и вовсе осмелела. К концу второго года Ираида Осиповна просто расцвела. Научилась хамством отвечать на хамство, деньги теперь уже не просила, а требовала, и жильцов держала в ежовых рукавицах. Ираиде Осиповне частенько приходилось улаживать конфликты, возникшие меж ними. Свои просьбы они теперь предпочитали передавать через консьержку. Один шумно себя ведет, другой по ночам включает музыку, третий не там ставит машину. Ираида Осиповна была в курсе всего, что происходит в ее подъезде.

За три года к ней так привыкли, что частенько останавливались поболтать, иногда пожаловаться на жизнь, а иногда и поделиться радостью. Поскольку отношения с сыном были напряженные, в праздники Ираида Осиповна предпочитала работать. Она научилась изобретать разного рода надбавки к своей зарплате: на семена и рассаду для цветника, на украшение подъезда, на новогоднюю елку в холл... Состоятельные жильцы охотно шли ей навстречу. В самом деле, что такое нынче сто рублей? Один сто, другой сто. Наберется таких человек десять – вот тебе и тысяча!

С бабой Аней у Ираиды Осиповны были особые отношения. Та прекрасно знала всю опасность своей работы, поэтому подстраховалась. В квартире у бабы Ани была тревожная кнопка. Когда в подъезде устанавливали домофон, квартиру старухи-процентщицы за отдельную плату связали с каморкой консьержки. И если клиент казался ей подозрительным либо меж ней и посетителем возникал конфликт, баба Аня незаметно, или уж как получится, жала на кнопку. Дальше прихожей она своих клиентов не пускала, висевшая же там трубка не казалась им подозрительной. А то, что под ней кнопка... Да мало ли на свете кнопок?

Получив тревожный сигнал, Ираида Осиповна пулей выскакивала на улицу и по домофону звонила в квартиру бабы Ани. Резкий сигнал несговорчивого клиента пугал. А баба Аня тут же говорила:

– Если я, милок (или девонька) не отвечу, сюда мигом милиция примчится.

Так гасился конфликт. За это старуха Ираиде Осиповне немного приплачивала. Сначала сто рублей в месяц, потом триста, а в последнее время пятьсот. Сколько старуха платила остальным консьержкам, Ираида Осиповна не знала, баба Аня была могила. Сама же у них не спрашивала: как и во всяком коллективе, отношения на вахте были напряженные. Ираида Осиповна считалась старшей, она же разбирала все «производственные конфликты». И выживала неугодных тоже она. Это было ее законное место, здесь, в каморке консьержки, Ираида Осиповна чувствовала себя царицей. Бабу Аню она называла уважительно: Анна Павловна.

И вот на вверенной Ираиде Осиповне территории случилось ЧП! Приехала милиция, началось разбирательство. Теперь «заслуженная консьержка района» не знала, как поступить.

Все дело в том, что, когда ее убивали, баба Аня на тревожную кнопку не нажала. Это могло означать только одно: человека, который ее задушил, старуха прекрасно знала. Это был кто-то из своих. Когда в доме были чужие, процентщица следила, чтобы под рукой всегда была тревожная кнопка. И жала на нее, как только почувствует опасность. Если она на кнопку не нажала, значит, никакой опасности не чувствовала.

Ираида Осиповна заметалась. С одной стороны, чувство долга приказывало ей помочь следствию. Она для того и сидит на своем посту. Профессионализм превыше всего...

Но с другой... Во-первых, самое время свести счеты. Наказать жадин и снобов. Еще и заработать можно, как выяснилось!

Разумеется, она прекрасно знала Пичугина! Знала, что он ходит к Наиле. И что у него есть деньги, тоже знала. Пичугин действительно вышел в то утро из дома вскоре после того, как бабу Аню убили. В половине одиннадцатого утра. Заходил ли он к бабе Ане, Ираида Осиповна наверняка не знала. Но, видимо, заходил, раз предложил ей такие деньги! Увидев сумму на дисплее, она чуть не подпрыгнула.

– Если будете молчать, – еле слышно сказал Пичугин, не спуская глаз с милиционера, который в это время отошел к своей больной жене.

Потому что Ираида Осиповна знала не только о том, к кому ходил Пичугин. Даже сам факт, что он в половине одиннадцатого вышел из подъезда, решающего значения не имел. Но Ираида Осиповна знала о плане Пичугина относительно бабы Ани. Она прекрасно знала, что´ у них были за отношения.

Вот этого Пичугин, похоже, и боялся. Потому что, скажи Ираида Осиповна правду, у следствия появлялся мотив.

Конечно, ей было страшно. Ираида Осиповна никогда не конфликтовала с законом. Она до ужаса боялась милиции, боялась судов, налоговой инспекции и вообще власти. Ей было страшно до икоты, но...

Баба Аня умерла. Скончалась паучиха, раскинувшая свою сеть на весь район. Ираида Осиповна тоже в нее попалась. Конечно, долг теперь отдавать не надо. И сумасшедшие проценты тоже. Но кто знает, какое лечение назначит врач? На лекарствах нынче разориться можно! А если, не дай бог, операция? Деньги, они никогда не лишние. А еще Ираида Осиповна мечтала о поездке в санаторий. Нет, не на юг, не на море, на солнце, которое ей было категорически противопоказано. Ираиду Осиповну не привлекали пляжи и осмотр местных достопримечательностей.

Она всю жизнь мечтала поехать на воды. Само это выражение, «на воды», звучало чарующе. «Поехать на воды поправить здоровье». Как из романа из жизни высшего общества. Ираида Осиповна читала их взахлеб. По вечерам, перед сном, ей мерещились утонченные бледные барышни у минеральных источников, их мамочки, томящиеся под ажурными зонтиками, и богатые мужчины в возрасте, тоже приехавшие поправить свое здоровье. Ираида Осиповна была уверена, что встретит там свою судьбу. Немолодого, но состоятельного господина, с которым они впоследствии вместе будут поправлять здоровье.

Увы! До сих пор поездка была ей не по средствам. Она уже потеряла всякую надежду, как вдруг... Когда Пичугин показал сумму на дисплее мобильного телефона, Ираида Осиповна почувствовала себя словно в свете прожектора. Свет лился на нее отовсюду и был такой яркий! Она даже вспотела от волнения. Ираида Осиповна уже видела себе на водах, у минерального источника, со стаканом живой воды в руке, потом в загсе, под руку с солидным пожилым господином в темном костюме, потом опять на водах, с ним же, но уже в качестве супруги. Столько лет ожидания, обманутых надежд, беспросветной бедности, и вот вам, свершилось! Душу дьяволу продашь за мечту!

И она решила взять эти деньги.

Из кабинета наконец вышел Очки. Очередь замерла. Очки встал у двери с табличкой «УЗИ» и тоже замер.

– Заходить можно? – робко спросил кто-то.

– Я сейчас узнаю, – вызвалась одна из девушек в белом халатике и исчезла за дверью. Пробыла там с минуту, а выйдя из кабинета, виновато сказала: