— Для меня ты совершенно неотразима, Эшлинг.

— Это ты из-за амулета так говоришь, — ответила я с неохотойвозвращая его огонь и отступая. Когда дело касалось Дрейка, я должна быладержаться на расстоянии. Стоять так близко от него, чувствовать его манящийпряный запах, было для меня слишком.

В глазах его полыхнуло пламя.

— Может быть, проверим это сегодня вечером?

— Нет, — быстро ответила я, заставляя себя твердо держатьсяна ногах и пятясь дальше, затем улыбнулась Норе ослепительной улыбкой, желаядать ей понять, что «не буду сегодня вечером заниматься любовью с виверном,потому что твердо решила стать Стражем». — Это совершенно исключено. Об этом неможет быть и речи.

Дрейк лишь улыбнулся в ответ. Это была ленивая, чувственная,коварная улыбка. Она сказала мне, что я действительно попалась и мне конец.

Остаток ланча я почти не раскрывала рта; четыре виверна,отвлекшись от важных переговоров, занялись обсуждением территориальныхвопросов, которые, очевидно, являлись основным препятствием для мирногосоглашения. Поскольку моего участия в этой беседе не требовалось, я ела «csirkemellbazsalikommal es fekete olivabogyoval» (куриную грудку с базиликом и маслинами),одно из самых замечательных блюд, которые мне когда-либо доводилось пробовать,и мысленно ругала себя. Я напоминала себе, что возобновление интимных отношенийс Дрейком не значилось в моем списке дел конференции. Конечно, он был чертовскисексуален, меня влекло к нему так, как никогда не влекло ни к одному мужчине — илидракону, — но он доставлял проблемы, которые в моей жизни были абсолютнолишними

Ну почему благие намерения всегда ведут в одно и то жеместо?

Час спустя я проверила, нет ли для меня сообщений на электроннойдоске объявлений, которой пользовались почти две тысячи участников конференциичтобы оставлять друг другу послания, но ничего не нашла.

— Как ты думаешь, может быть, Моа заболела или с нейчто-нибудь случилось? - спросила я у Джима, оттаскивая его в сторону от потокалюдей. Только что закончились семинары, и коридоры отеля внезапно наполнилисьМагами, Оракулами, Стражами и прочими членами Мира иного, которые выстраивалисьв очереди перед туалетами, листали программы, чтобы решить, на какой докладпойти, или просто болтали, образовав небольшие группы.

Как только Дрейк отпустил меня с ланча, я спрашивала оСтраже всех подряд, но никто, как оказалось, не видел Моа со вчерашнего вечера,когда они с Джимом разговаривали у собачьей лужайки.

— Моа показалась мне профессионалом, поэтому вряд ли оназабыла о нашей встрече или отменила ее, не предупредив меня.

— А может быть, она просто не хочет с тобой встречаться, —предположил Джим, пожирая взглядом тарелку с надкушенным сандвичем, которыйкто-то неосторожно оставил на столе рядом с бутылками воды. — Может быть, тыпария. Может быть, до всех Стражей-наставниц дошла весть о том, что у тебя естькрутой демон в облике красивого пса и дракон, при виде которого ты начинаешьпускать слюни.

— Я не пускаю слюни, глядя на Дрейка.

Джим, услышав эти слова, приподнял бровь.

— Не пускаю! Мне просто очень хотелось есть, а курица такаппетитно пахла. И спасибо на добром слове, но я не думаю, что Моа от меняпрячется. Если бы она передумала со мной встречаться, она бы мне сообщила.Наверное. Думаю, надо сходить к портье и проверить, не оставила ли она мнезаписку.

Только после того, как мне пришла в голову светлая мысльподняться к Моа в номер — а она упомянула о том, где живет, — меня поразилострашное открытие. Над Европой — точнее, надо мной, когда я находилась вЕвропе, — нависло проклятие. Я проклята. Я — само воплощение злой судьбы.

— Что происходит?

Мы с Джимом остановились метрах в пяти от двери в номер, вкотором, как я предполагала, жила Моа. В коридоре собралась небольшая толпа изгорничных, нескольких участников конференции и полицейских.

Женщина, стоявшая передо мной, обернулась. Мне чертовски неповезло — это оказалась Марвабель.

— Смотрите-ка, это же Эшли. Хэнк, смотри. Это Эшли со своейговорящей псиной.

Хэнк слабо улыбнулся и поспешно отступил в сторону, чтобыпропустить в номер двух человек с носилками.

— Что-то случилось? — У меня в животе возниклоотвратительное чувство; курица, маслины и хрустящая китайская лапша, которую яела за ланчем, надумали выйти прогуляться. — Это же Моа, да?

Марвабель как-то странно посмотрела на меня:

— Ну надо же, а вы откуда знаете? Хэнк, представляешь, оназнает!

— О боже, — простонала я, пытаясь побороть приступ тошноты;в этот момент в дверях появились люди с носилками. На тело, лежавшее наносилках, было наброшено толстое черное одеяло, не для тот. чтобы прикрытьрану, а для того, чтобы прикрыть все — с ног головы. — Она умерла, умерла? Моаумерла!

— Да, она мертва. Говорят, это убийство, совершенноенеизвестным или группой неизвестных лиц.

Марвабель осмотрела меня с головы до ног, и в глазах ееблеснуло злобное удовольствие. Заметив его, я разволновалась еще сильнее.Кто-то убил Моа? Милую, изящную Моа? Я огляделась; люди начинали расходиться,горничные сбились в тесную группку, разговаривая почти шепотом, полицейскиескрылись в номере. Мимо меня прошли участники конференции. Кому, во имя всегосвятого, понадобилось убивать Моа?

Меня отвлек от жутких мыслей гнусавый голос Марвабель:

— Говорят, что ее в последний раз видели живой в компаниикакой-то женщины и большой черной собаки.

Признаю, мне присуща привычка разевать рот, когда меняобвиняют в соучастии в убийстве или в самом убийстве, поэтому у меня нанесколько секунд слегка отпала челюсть. Я, не веря своим ушам, уставилась на Марвабель.

— Полиция несколько часов будет держать вас в теснойкомнатке без окон. Вы загоните там занозу в палец,— произнес какой-то человек,проходя мимо меня.

— О нет, только не это, — рявкнула я, яростно уставившись взатылок блондину-Прорицателю по имен Паоло. Я хотела было догнать его испросить, за что он меня преследует, но в этот момент в коридор вышла женщина вполицейской форме и посмотрела в мою сторону.

— Полиция задержит вас на несколько часов — правильно я егорасслышала? — во все горло крикнула Марвабель, бросая торжествующий взгляд всторону женщины-полицейского. — Наверное, это потому, что они выяснили, что вы,Эшлинг Грэй, последней видели в живых эту бедняжку-Стража. А что обычно говорятнасчет того, кто последним видел в живых убитого, Хэнк?

Женщина-полицейский вытащила блокнот, пошелестела страницамии, захлопнув его, двинулась ко мне.

У Хэнка хватило совести принять пристыженный вид, когда ониуходили.

— Пошли, ма. Сейчас начнется дискуссия насчет магическихкристаллов, которую ты хотела послушать.