— Ничего не слышно. Шевцов как-то проговорился, что ему ногу ампутировать собираются, типа там двойной перелом и обширная травма. Но потом он от этих слов отказался. А! К нам сюда еще раз милиция приезжала, и вот это интересно. Кажется, комбата в чем-то подозревают, но, я так понял, доказательств нет.

— Очень интересно, получается! — задумчиво пробормотал я.

Следующие четыре дня пролетели без каких-то особых новостей. Вторая рота не прибыла, зато пошел слух, что теперь мы будем находиться на объектах не три дня, а целую неделю. Честно говоря, такой график меня не устраивал. Не только потому, что само по себе тяжело, но еще и по причине отсутствия увольнений в город.

Когда выдалось свободное время, сбегал на пост связи и позвонил домой. Трубку взял отец.

— Привет, пап. Как дела у вас?

— И тебе привет сынок. Все хорошо, у меня выходной сегодня. Вот, за покупками на рынок собираемся ехать. Как служба?

— Все нормально. Перекинули на новый объект, как раз рядом с вами. Работы тьма!

— Это куда? Не на пятый ли блок?

— Угадал, — произнес я, затем добавил. — Про инцидент слышал?

— Слышал, взрыв там был на производстве. Грубо нарушили технику безопасности, вот и рвануло. Вроде, один человек погиб, а еще четверо пострадавших.

— Даже так? Наша рота в это время в гарнизоне была, поэтому подробностей не знаю. Слухи разные ходят. А кто погиб? — я прикинулся, будто об этом ничего не знал.

— Ой, я не помню. Кажется, кто-то из инженеров.

— А случайно не Лисицын? — осторожно спросил я.

— Нет, не он, — уверенно заявил отец. — Я же теперь прохожу переподготовку, поэтому часто бываю на четвертом блоке, самого Лисицына вижу часто. Он отвечает за работоспособность контрольно-измерительных приборов. Там их целый шкаф. Слушай, я не пойму… Зачем тебе дался тебе этот Лисицын, ты ведь уже не первый раз про него спрашиваешь!?

Вдруг, сзади меня послышались шаги. Не успел я обернуться, как послышался грубый и жесткий голос.

— Товарищ ефрейтор!

Я резко обернулся, опустил трубку на аппарат. Звякнуло.

Передо мной стоял высокий худощавый майор, которого я раньше никогда не видел. Наверное, это и есть новый комбат.

— Здравия желаю, товарищ майор!

— А вы у нас, кто? — поинтересовался он, буравя меня бесцветными глазами. Взгляд у него был странный, неприятный. Даже холодный, я бы сказал.

— Ефрейтор Савельев!

— Так… Связь мне со штабом организуй! — распорядился он, затем посмотрел на часы.

— Так я не… Я не связист, товарищ майор, — растерянно пробормотал я. Собственно, тут и придумать-то было нечего — с радиостанцией я обращаюсь очень плохо. И куда, черт возьми, Витя подевался?

— Не понял! А что же вы здесь делаете? — нахмурился новоявленный комбат, изменившись в лице. Теперь он стал похож на гончую, которая почуяла добычу.

— По заданию майора Прудникова звонил на «Юпитер», в отдел патентов. Там у меня подменная форма одежды осталась, — не моргнув глазом, выпалил я. Тут главное самому верить, что говоришь — прокатит. Но майор оказался еще тем клещом.

— Какая форма? Подменная? — переспросил он, впившись в меня взглядом. — А почему она там?

— Она грязная, товарищ майор. А мне выпала тонкая работа по настройке ЭВМ. Там женщины просили помочь, вот я отозвался. А потом нас быстро собирали, форма там и осталась.

Залесный навис надо мной, как коршун над воробьем.

Еще немного и у меня просто закончились бы аргументы, но тут справа послышался голос начальника узла связи.

— Здравия желаю, товарищ майор!

Тот обернулся, смерил его взглядом.

— Старлей, почему у тебя на посту посторонние? Бардак! — спросил тот, затем переключился. — Короче, разберись! Так, организуйте мне связь со штабом! Телефон барахлит. Где твои архаровцы?

— Я здесь! — Виктор был тут как тут. И где его носило?

Пока на меня никто не смотрел, я под шумок выскользнул с поста связи и тут же скрылся за соседней палаткой. Этот новый комбат еще та пиявка — присосется, не отцепишься. Любопытно, как и говорили ранее — офицер может он и нормальный, а как человек — сплошная коричневая масса.

Жаль, что с отцом я не договорил. Были у меня еще вопросы.

Но и того, что я услышал, оказалось достаточно, чтобы сделать два важных предположения. Первое — то ли это был другой Лисицын, то ли совсем не тот человек. Может, однофамилец? Возможно, хотя она встречается редко… Или вообще это вообще был другой человек?

Но тогда зачем он это сделал? Так перепугался, что я запишу его фамилию и тем самым подпорчу ему репутацию?! Верилось в это с трудом, жаль теперь ничего не узнать.

Единственный, кто мог бы разузнать правду, это сторож Виктор, но тот выходил на работу только раз в три дня, и не факт, что я на него попаду. К тому же, информацию о погибшем наверняка не дадут какому-то сторожу…

Снова в голове неразбериха. Что вообще происходит?

Кто погиб на самом деле?

Вечером сходил с остальными дембелями на ужин, потом постояли на курилке. Артур травил анекдоты, чаще всего на непристойные темы. Все дружно смеялись — умел тот рассказать так эмоционально, что смех сам рвался наружу.

Потом все вместе мы отправились обратно в палатку.

Я немного задержался, а когда все-таки вошел внутрь, то понял — что-то происходит.

Оказалось, к нам прибыло пополнение в одном лице.

Изначально палатка рассчитана на десять человек, но нас тут проживало только шестеро. Остальные дембеля заходили лишь на время. В общем, выглянул я из-за плеча Сереги и увидел, что в конце палатки стоит какой-то здоровяк. Сам в шинели, на погонах две лычки младшего сержанта. Рядом на свободной койке лежит завязанный вещевой мешок.

Артур о чем-то с ним беседовал с новобранцем.

Что-то мне в нем показалось странным.

Вдруг, тот повернул голову в мою сторону и я обомлел… Вот так встреча!

— Я не понял, каким ветром тебя сюда занесло? — весело крикнул я, пробираясь к гостю. Это был Генка Иванец!

Глава 10

Особое поручение

В общем, познакомил я Генку с дембелями, приняли его как своего.

Мы болтали часа два, затем вышли на свежий воздух. Остальные уже лежали в кроватях, а вот Серега сначала просто ворочался, потом начал бухтеть, мол, спать ему мешаем.

Оказалось, что в краснодарском госпитале он провалялся еще недели три после моего отъезда. Затем отец забрал его в Киев, где он долечивался и проходил реабилитацию. Вопреки возражению Павла Сергеевича, Генка настоял на том, чтобы довести срочную службу до конца. Уговоры