бабки собирается купить магазин в будущем торговом центре, надо хорошенько прочистить ему мозги.

Бандиты поняли слова Болта слишком буквально и тут же принялись выяснять у Рублева, куда исчез Стариков.

– Да никуда он не исчез, просто задолбали его разные уроды со своими идиотскими требованиями. Теперь работает у меня управляющим.

Намек касательно уродов был слишком прозрачен, и Лишай, игравший первую скрипку в несладкой парочке, злобно окрысился:

– Ты, мужик, думай, че говоришь.

– Я на разговоры с вами не напрашивался, – отрубил Комбат.

– А придется. Надо перетереть чисто конкретный вопрос. Возьмешь у нас в аренду второй магазин?

Дело повернуло к развязке, и Борис, чтобы не устраивать разгром у Старикова, сказал:

– Предложение интересное, его надо перекурить.

– Так кури давай!

– У меня, ребята, принцип: в своем магазине курение под запретом. Далеко не всем покупателям нравится, когда разит табачищем.

– До твоих покупателей сто раз проветрится.

– Я же сказал, что это принцип, – Борис говорил назидательным тоном, которым родители втолковывают прописные истины своим трехлетним детишкам. – Идем выйдем.

Комбат завернул на достаточно широкую площадку, где имелось место для маневра. В тесноте два здоровяка могли задавить его массой. Болт выбрал для дела солидных парнишек. Лишай самую малость уступал Комбату в росте и комплекции, а Кишмиш примерно настолько же проигрывал своему корешу.

Лишай присоединился к Рублеву, а Кишмиш терпеливо ждал, пока в урне не оказался последний окурок.

– Ну, берешь магазин? – выбросив бычок и плюнув за землю, спросил Лишай.

– Так я уже взял, – спокойно ответил Комбат.

– Ты че, полный тормоз? Мы тебе про другой магазин толкуем.

– А я еще раз повторяю для самых тупых, что уже взял магазин и еще одного мне не надо.

– Ах ты гнида! – воскликнул Лишай, однако удара, практически всегда следовавшего за этим восклицанием, сейчас не последовало.

Кишмиш, отлично помнивший инструкции Болта, на всякий случай ухватил приятеля за руку.

– Ладно, раз ты упертый, мы с тобой иначе разберемся, – чуть успокоившись, пообещал Лишай и вдруг резким движением попытался взять Комбата на болевой прием.

Так они заранее договорились. При осложнениях Лишай обездвиживает клиента, используя приемы из борцовского арсенала, а Кишмиш его обыскивает и в крайнем случае вырубает своим поставленным ударом.

Но тут произошло что-то странное и крайне обидное для всего уголовного мира в целом и Лишая в частности. Мужик каким-то образом ушел от захвата. Более того, используя инерцию незадачливого дзюдоиста, он развернул его и наградил увесистым пинком в зад. Лишай отлетел в сторону, едва удержавшись на ногах. После такой наглой выходки отнюдь не ангельское терпение бандитов лопнуло. Лишай с кулаками бросился на Комбата. Его поддержал Кишмиш. Оба действовали нахрапом, без малейшей осторожности. Они видели перед собой человека в возрасте и были убеждены, что расправятся с ним в два счета.

Первым за самоуверенность расплатился Лишай. Рублев сразу понял, что он хуже чувствует себя в обмене ударами, уклонился от азартного натиска Кишмиша, заставил его провалиться в атаке и буквально на пару секунд оказался лицом к лицу с дзюдоистом. Этого времени Комбату вполне хватило. Сделав обманное движение, Борис заехал Лишаю сбоку в челюсть. Тот вторично отлетел назад и хотя опять удержался на ногах, но двигался так, словно выдул литр водки без закуски.

Комбат без задержки переключился на Кишмиша. До того наконец дошло, что ему противостоит серьезный боец. Пусть в возрасте, но хорошо обученный и умелый. Если бы это понимание пришло чуть раньше, когда у Кишмиша была поддержка Лишая, все могло бы сложиться иначе. Хотя вряд ли. Слишком отличались уровни бывшего командира десантно-штурмового батальона и обычных, не самых талантливых спортсменов-единоборцев.

Кишмиш бился отчаянно, надеясь, что Лишай очухается и придет ему на помощь. Но это только вышло ему боком, поскольку Комбат тоже хорошо просчитал возможные варианты и стал работать в полную силу. Раздался отчетливый хруст и сдавленный крик боли. Сломанная рука Кишмиша бессильно повисла вдоль тела. Комбат на всякий случай резким ударом бросил его на землю, чтобы не иметь в тылу искалеченного, но еще представляющего угрозу бандита, и повернулся к Лишаю.

Того все еще пошатывало – то ли от легкого сотрясения, то ли от картины быстрой расправы мужика с корешем.

– Так что я должен сделать? – ласково спросил Комбат бандита.

– Ничего, мужик. Извини, мы ошиблись магазином, – испуганно забормотал тот.

– Правильный ответ. И на всякий случай запомни: я – бывший афганец. У меня достаточно знакомых ребят, много раз смотревших в глаза смерти. Если вы еще раз хотя бы ступите на порог магазина, мало вам не покажется.

Комбат совершил ошибку. Он принял Лишая с Кишмишем за членов обычной шайки вымогателей. Ну разве он мог знать, что своими действиями вмешивается в планы одной из крупнейших столичных группировок.

Глава 13

– Ну давай, Игорек, бей мячик ножкой, – говорил Забродский, широко расставив руки. – Дед его поймает.

Стоявший посередине комнаты маленький мальчик охотно выполнил просьбу Олега Ивановича. Удар получился неожиданно сильным и точным. Мяч угодил в самый угол дивана, изображавшего ворота. Забродский, собиравшийся поддаться, так как чаще всего мячик катился слабо, даже не успел среагировать.

– Гол! – закричал он с таким энтузиазмом, словно лично поразил ворота соперника в решающем матче чемпионата мира.

Двухлетний Игорек радостно засмеялся. Он еще не понимал толком всех нюансов самой популярной игры мира, но чувствовал, что одержал победу.

– А теперь лови ты, – Забродский тихо катнул мячик внуку.

Игорек нагнулся, протянул ручонки, однако потерял равновесие и шлепнулся на попу. Толстый ковер смягчил удар. Мячик сам прикатился к Игорьку, ребенок поднялся и ударил. Но промахнулся, отчего потерял равновесие и снова упал. Его личико скривилось, больше от обиды, чем от боли.

– Ну-ну, зачем плакать? Ты же мужчина, а не девчонка. Правильно я говорю?

– Я масик, – тихо ответил Игорек.

В свои два года он отчетливо произносил всего десяток слов, а остальные выговаривал неразборчиво. Супруга Олега Ивановича утверждала, что мальчики вообще начинают говорить позже девочек, поэтому не стоит