class="p1">В пристроенному к допросной крепкому помещению для содержания под стражей нарушителей и преступников – а он теперь, видимо, преступник, – Брайд обессиленно присел на край грубой скамьи. Внятных мыслей не было, чувства тоже как будто выжгло до бесцветного пепла. Падение было настолько резким, настолько невероятным… Или же просто казалось таким? Сегодня ты аристократ, лэт, лучший выпускник академии, и вот вдруг уже преступник, подозреваемый в гнусной связи с еретиками, колдунами и прочей нечистью. И тебя ждёт дознание. Пытки? Но, как бы не старался Мастер Вопросов, признания он не дождётся. Не в чем признаваться, помимо собственной глупости. Пусть Ревнитель проводит своё дознание. Теперь уже Брайд был готов и сам настаивать на нём, лишь бы очистить свою честь и имя от худшего из подозрений. В роду Бринэйнов не было предателей и еретиков. И не будет никогда.

Возможно, хоть и странно об этом думать, но всё к лучшему. Нет ничего страшнее жить по-прежнему под тенью даже легкого сомнения в твоей преданности Амеронту и Потентару.

– Держи, – в своём оцепенении Брайд даже не заметил, как в камере появился Сайор с кружкой воды. – Попей.

Ну да, он же в подручных у Ллира.

– Тебе разве можно говорить со мной? – хмуро спросил Брайд.

– Отчего нет? – Сайор слегка улыбнулся. – Твоя вина не доказана. Это дознание, Брайд… Не суд, не казнь. Стандартный протокол выяснения деталей.

– Угу, – Брайд криво усмехнулся. – Ты, я вижу, хорошо разбираешься во всех этих протоколах.

Сайор присел рядом, сокрушённо вздыхал, покусывая губы. Потом осторожно проговорил:

– Я понимаю, что ты сейчас зол, возмущён и напуган. Нет! Просто послушай меня. Мастер Ллир – человек жёсткий, может где-то неприятный. Но он предельно профессионален в своей работе и вовсе не ставит своей целью обвинить всех подряд. Считается, что он один из лучших Ревнителей ордена, и именно потому, что Закон для него превыше всего остального.

– Нет Закона для еретика и мятежника, – с горечью бросил Брайд фразу из Догматов.

– Да пошёл бы ты к Руну в задницу, Брайд! – Сайор возмущённо всплеснул руками. – Какой из тебя еретик? Никто тебя им не назвал! Думаешь, тебя одного из цепторов сюда приводили для дознаний? Да даже офицеры на этой скамье бывало штаны просиживали. И не по одному дню! Кончай себя жалеть, короче. Тут все мы можем в любой момент оказаться под подозрением – это особенности службы в Серпах. И важно не то, что подозревают, а важно снять эти самые подозрения. Я, знаешь, понасмотрелся всякого, хоть тоже не так долго в ордене. Первые дни вообще думал, что мне всё это снится, причем в самом кошмарном сне. И когда прежний проводник Лейса под заклинание попал, я сам ходил вместе с Ллиром… убить его. И слышал такое…

Сайор дернулся, замолчал вдруг. Потом с неохотой добавил:

– Я ведь тоже был подозреваемым, если ты помнишь. Меня допрашивали несколько дней. Выпытывали нет ли среди курсантов нашего года тех, кто распространяет вольнодумные речи, почему я демонстративно нарушил Устав, почему решил заронить сомнения насчёт полномочий куратора среди курсантов. Кто велел мне сделать это.

Брайд поморщился. Он действительно даже не вспомнил о том, как Сайора забирали из Академии конвоиры Серпов. А ведь должно быть, парень тогда испытывал похожие чувства – растерянность, страх, желание доказать несправедливость обвинения.

– И что было потом? – тихо спросил Брайд.

– На всех допросах присутствовал этот куратор, – Сайор вздохнул, – Он сам ничего не спрашивал, просто сидел, смотрел и слушал. И знаешь, меня это почему-то пугало больше всего. За всё время он вмешался только один раз. Цептор, что приводил меня на допрос, на входе пихнул меня в спину и обозвал сорняком. Куратор тогда что-то сказал ему – я не расслышал – но цептор так отшатнулся, чуть не упал назад и принялся извиняться. Такого испуга в голосе мне ещё не приходилось слышать. Потом-то понятно стало…

Сайор неожиданно рассмеялся.

– Представляешь? Меня все дни только что мордой в дерьмо не окунали. И особые методы применяли – били попросту. Плеть-кошка, суставы выкручивали. А я ведь не лэт, боль терплю, как всякий обычный человек. А тут за прозвище, пусть и оскорбительное, цептор получил такую отповедь, что чуть в штаны не наделал. Скажешь, странно? И вообще зачем я это рассказываю? Так я тоже сначала не понимал, а когда думал об этом – времени-то у меня достаточно на подумать было – кажется понял. Закон. Чтобы добиться истины, можно применять всякое… Наверное. И пытки, и угрозы. Но вот пока ты ещё не обвинён, ни одна сволочь не может тебя назвать предателем. Закон, понимаешь?

Брайд, несмотря на всю свою подавленность и отчаяние, не смог не удивиться.

– Вот ты закручиваешь, Умник! Сам себя перемудрить пытаешься. По мне так в твоей истории видно другое – то, что можно дознавателям, не позволено конвоирам, вот и всё. Твой цептор попросту протокол нарушил, ему и влетело. Тот куратор за любой вздох не по правилам зубы вышибет. Так что дальше-то было? – он вдруг понял, что разговор, который изначально он поддерживал равнодушно, вдруг стал вызывать интерес.

– На следующий день куратор в допросной был один, – Сайор слишком внимательно рассматривал свои руки, словно дальнейший рассказ его чем-то смущал. – Он сказал, что не усмотрел в моих действиях вины и вольнодумства в мыслях. Посмеялся над тем, что я слишком много думаю и лезу куда не надо, пытаюсь во всем найти истину. И что хорошего солдата из меня не получится, раз я такой… И предложил службу в ордене Серпа Ревнителей. Сказал ещё, что со временем дознаватель из меня выйдет “что надо – цепкий, как ищейка”. Это его слова…

Сайор вскинул глаза. Взгляд был тревожным, будто Дилвин боялся осуждения Брайда. Ещё не хватало. Уж кому-кому, а не Брайду осуждать кого-либо. Да и не хотелось. У каждого свой путь. А Умнику действительно не место на передовой, прав тот странный куратор…

– Погоди-ка, – Брайд задумался. – Так кто же такой этот самый куратор, что он не только эвокатскую школу с ног на голову поставил, но ещё и решать взялся куда цепторов распределять? Видно, ты прав тогда оказался – не куратор он вовсе.

– Ну да, – Сайор неуверенно пожал плечами. – Это Серп-Легат, Брайд.

Новость. Зато теперь всё встало на