— Когда я рассмотрела Илью при нормальном свете в комнате, то тут же погнала его в душ. Мальчишка не отпустил меня от себя, попросив посидеть рядом за занавесочкой. При этом он не умолкал ни на секунду, взахлеб рассказывая мне, как испугался, когда тетя Аня схватила его, как было больно, когда она стала выкручивать ему шею. И, наконец, как было жутко, когда она заталкивала его в яму и связывала руки.

— Теть Тань, а почему она сказала, что это я должен был сдохнуть, а не Наталья?

— Ты выходи поскорей, и я тебе все объясню. — подала я Илье свой банный халат, при этом лихорадочно соображая, стоит ли ему сейчас рассказать о том, что произошло в доме.

Илья вышел из душа порозовевший, с волосами, торчащими во все стороны. Я взяла расческу и стала приводить в порядок его вихры, продолжая раздумывать. И, наконец, решилась.

— Илья, ты должен знать. Твоей мамы… То есть, я хотела сказать, Натальи больше нет. Она умерла.

Мальчик смотрел на меня во все глаза и молчал.

— Тетя Клава тоже умерла. — добавила я, ничуть не сомневаясь, что няня пережила свою любимицу не более, чем на несколько часов.

— Почему? — тихо спросил Илья и губы его задрожали.

— Они съели что-то плохое и отравились.

— Джем? — снова тихо спросил он.

— Может быть и джем, я не знаю.

— А папа не умрет? — глаза ребенка наполнились слезами.

— Никто больше не умрет, не переживай. Теперь все будет хорошо, я же тебе обещала. Пошли-ка спать, уже очень поздно.

Я расстелила свою кровать, Илья забрался под одеяло и задал мне неожиданный вопрос.

— Теперь ты будешь моя мама?

— Понимаешь, человечек. — я старательно подбирала слова. — Мама у тебя есть и всегда будет, и неважно, что ее нет рядом с тобой. Ведь она тебя родила и очень любила. А я обещаю, что буду любить тебя так же, как любила родная мама.

Странно, но такое взрослое путанное объяснение удовлетворило Илью и он мгновенно уснул, не успев убрать улыбку из уголка по-детски пухлых губ. Я сидела и смотрела на спящего ребенка, пока не пришел Олег. Он присел на корточки перед кроватью и с любовью посмотрел на сына.

— Как он?

— Извини, Олег, но я сказала ему, что Натальи и Клавдии Васильевны больше нет Анна, со злости, выболтала ему, что Наталья умерла.

— Ну и ладно. Он, конечно, ребенок, но все-таки будущий мужчина, пусть закаляется. А почему он улыбается?

— Потому, что он, конечно, будущий мужчина, но все-таки еще ребенок. — ответила я.

— Пойдем в мою комнату, я расскажу, о чем говорил с Вадимом. — неожиданно предложил Олег.

— А как же Илья? — спросила я, чтобы скрыть свое волнение.

— Ничего, он так намучился, что будет спать беспробудно всю ночь.

О чем Олег разговаривал с Вадимом я узнала только на следующее утро. Когда мы оказались наедине в комнате Олега и взглянули друг другу в глаза, все отошло на задний план и потеряло актуальность. Так меня еще никто не любил. Это было чудо, сказка, фантастика! В общем, что-то запредельное. Какой он был нежный, предупредительный и в то же время сильный и чувственный. Я тонула в его поцелуях, таяла от его ласк и стонала под тяжестью его разгоряченного желанием тела. Пока я еще что-то могла соображать, спрашивала себя: «Где раньше был этот потрясающий мужчина?» и сама себе отвечала: «Он ждал меня, а я ждала его — это же очень просто».

Когда все закончилось еще более феерически, чем начиналось, он не отвернулся, не вздохнул устало и не уснул, как частенько поступают мужчины, удовлетворив свою страсть. Он нежно прижал меня к себе и прошептал на ухо.

— Танюша, я тебя люблю!

— Я тоже тебя люблю, еще раньше, чем ты. — сказала я в ответ.

И вот тут он заснул. Сказалось нечеловеческое напряжение суматошного дня. Да и не настолько он избавился от последствий деятельности сестричек, как ему могло показаться. Я лежала и рассматривала лицо любимого человека. Он спал, а в уголках его губ застряла такая же улыбка, как и у Ильи.

— Мальчишки вы мои, мальчишки. — прошептала я и тоже уснула.

Проснулась я от шума воды в душе. Не сразу поняла, где нахожусь, но истома, разлитая по всему телу, напомнила мне события прошедшей ночи. Из душевой вышел Олег и сразу же направился ко мне. Гладко зачесанные волосы гладко блестели, а губы у него были мягкими и пахли свежестью.

— Пойдем, проведаем Илью. — предложил он. — Ты приведешь себя в порядок и мы вместе позавтракаем.

Илья крепко спал, разметавшись на моей кровати, и просыпаться не собирался. Мы немного постояли над ним, обнявшись, и я пошла приводить себя в порядок. Завтракать решили без Ильи.

Олег попросил грустную Ольгу накрыть нам в холле на журнальном столике. За завтраком он было начал пересказывать вчерашний разговор с Вадимом, но нам помешал дядя Павел. Он появился в дверях с сиреневым шарфом в руке, в котором я сразу узнала тот, что был у Анны сначала под подушкой, а потом в кармане халата.

— Возле ямы нашел, думаю, дай принесу, мало ли что. — ответил он на наш немой вопрос.

Олег поблагодарил садовника и стал удивленно рассматривать шарф.

— Натальин что ли?

Я рассказала ему, что это за шарфик и посоветовала отдать Вадиму.

— Да, кстати, Вадим прямо с утра обещал вызвать милицию и кого там еще положено, чтобы Наталью увезли на вскрытие. — вспомнил Олег.

Я поежилась, надо же, за всю ночь мы даже не вспомнили о Наталье. Хотя, кто знает, может быть Олег и вспоминал, ведь она была его женой на протяжении нескольких лет. Как о таком забудешь? Неожиданно меня снова кольнула ревность — гадостное чувство, которое питается подозрениями, намеками, недомолвками, сплетнями и никогда — фактами. Ведь факт — это уже свершившееся, поздно ревновать, пора начинать действовать. Я поспешно дала себе слово — не ревновать Олега к его жене, тем более, она уже хладный труп. Да и вообще пора совсем избавиться от ревности — она унижает обоих. Мои невеселые мысли прервало появление Вадима собственной персоной. Он был бодр и свеж, а энергия клубилась вокруг него почти зримо.

— Привет честной компании, Заканчивайте поскорее — труба зовет. Мои ребята с самого утра начали поиски Клавдии Васильевны. Пока успели нарыть только то, что ее видели спускающейся к озеру. Сейчас там ищут, может она решила еще и утонуть для