Меня же начали одолевать какие-то смутные догадки.

— Послушайте, в письме Клавдия Васильевна постоянно поминает Бога. Да еще эта фраза «Уйду умирать». Мне кажется, что она не в озере. — задумчиво сказала я.

— А где же? — заинтересовался Вадим.

— В церкви. — все больше утверждалась я в правильности своей догадки. — Точно! В церкви!

— Пойти умирать в церковь? Да она у вас большая оригиналка. — покачал головой Вадим.

— Это разрушенная и заброшенная церковь, туда редко кто заходит. — возбужденно пояснила я.

— Ну что ж, проверить, пожалуй стоит, а Олег?

— Да, все может быть. — задумчиво подтвердил Олег.

— Ну, тогда пошли. Ребят своих не буду пока беспокоить, сами все проверим.

— Подожди. — спохватилась я. — Дядя Павел шарфик принес, помнишь, тот самый, который зацепился за подзорную трубу и оставил на ней ниточки? Анна именно им Илье руки связала, а я ночью не разглядела, подумала, что простая тряпка.

Вадим тут же прибрал улику и мы отправились к церкви. Настроение у всех было какое-то мутное. Даже детектива проняло и он на время оставил свои прикольчики. Вот она, знакомая поляна, а на ней мрачно высится церковь, напоминающая израненного в бою богатыря, лишившегося своего блестящего шлема — маковки. Дверной проем страшил своей бездонностью и неизвестностью. Скорее всего эта мрачность была навеяна причиной, по которой мы тут оказались, но легче от этого не становилось. Мужчины прошли внутрь, а я замешкалась на пороге, собираясь с силами. Но тут изнутри послышался возглас: «Вот она!» и я шагнула под церковные своды.

Да, это была Клавдия Васильевна. Смерть остановила ее в нескольких шагах от того места, где раньше находился алтарь. Она лежала на правом боку, вытянув вперед правую руку, а левая была прижата к животу, в бесполезном порыве унять страшную предсмертную боль. Глаза ее были широко открыты, а рот искривила гримаса.

Некому было позаботиться о ее приглядном виде, некому было разгладить мученический излом бровей и милосердно закрыть глаза. Пусть благодарит Наталью, если встретит ее там, за то, что умерла как собака, хоть и на усыпанном кирпичной крошкой церковном полу.

Я оставалась внутри, когда Вадим вызвал своих ребят с носилками. Они погрузили на них окоченевшее тело женщины и унесли. Я не могла объяснить себе, что держит меня в этой церкви, но не сразу сдвинулась с места, когда Олег позвал меня. Наверное у меня был странный вид, потому что он не стал настаивать, а вышел и ждал снаружи. Я же стояла и обводила взглядом стены, своды, пустые окна. Может быть, и в этой, забытой людьми, но не Богом, церкви снова когда-нибудь зажгутся свечи и озарят таинственным мерцанием лики святых. А пока смерть осенила своим присутствием это святое место. Живым пора на свежий воздух.

Мрачное настроение не оставляло меня до тех пор, пока оба трупа не погрузили на прибывшую из города машину и не увезли в морг. Оставалось лишь одно незавершенное дело — Анна, но это уже было дело частного сыщика, который как раз в этот момент беседовал с милицейским капитаном, прибывшим на новенькой «Волге». Мы же сидели на скамейке возле крыльца и ждали, когда же уляжется вся эта суматоха.

— А где Илья? — вдруг спохватилась я. — Неужели спит еще?

— Нет, он у соседей, его туда Ольга отвела. — сказал Олег. — Они уже все знают и согласились за ним присмотреть.

— Плохая я оказалась гувернантка, не справляюсь со своими обязанностями. — вздохнула я.

— Никогда больше не называй себя этим словом! — неожиданно разозлился Олег. — Это для Натальи с Анной все были слуги, горничные, да гувернантки. А ты? Ведь Илья тебя любит, разве не заметно?

— Чего ты вскинулся и что значит «любит»? — осадила я Олега. — Просто у нас с ним очень хорошие отношения. Как он может меня любить, ведь я ему совсем чужая?

— Чужая? Видела бы ты себя со стороны, когда я Илью из ямы достал. На тебе же лица не было от переживаний. Меня не обманешь. Сознайся, ведь он для тебя не просто воспитанник на две недели? — и Олег посмотрел на меня так, что я тут же решила перестать кривляться, а сказать ему все, как есть на самом деле.

— Да, этот мальчик запал мне в душу, не буду отрицать. И сердце за него болит, как за своего собственного сына, которого, к сожалению, у меня пока нет.

Олег внимательно наблюдал за мной, пока я говорила и неожиданно протянул руку к моим губам, прерывая.

— Подожди, уж очень неподходящий день мы выбрали для таких разговоров. Давай не будем продолжать сейчас, сразу после всего, что мы пережили. Продолжим, когда успокоимся.

Я согласно кивнула и предложила пойти к соседям, чтобы забрать Илью. Встретили нас там со всем радушием и тут же усадили пить чай. Не обошлось без короткого рассказа о последних событиях. При известии, что Анне удалось бежать, старики немного приуныли, но мудрая Лина Семеновна поразила нас глубоким по смыслу изречением.

— Кто жив, тот непременно объявится. — задумчиво сказала она, помешивая ложечкой в стакане.

Мне, признаться, от такого пророчества стало немного не по себе. Поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы собрались уходить.

— Сталя, дай мальчику с собой яблочко. — неожиданно обратился к сестре Юнлен Семенович.

— Как вы ее назвали? — удивилась я.

— Сталя, а что такое? — поинтересовался он. — Ах, да, вы же не знаете, что ее полное имя Сталина. Все зовут ее Линой, а я иногда как наша мама — Сталей.

Упрямство родителей этих престарелых близнецов не знало предела. Уж назвать, так назвать!

— А что вы думаете, Танечка, мы одни такие? Отнюдь! Поспрашивайте у наших сверстников и окажется, что Николай — это никакой не Коля, а Коллектор. Мила — Милиция. Да мало ли имен родилось после революции. — махнул рукой Юнлен Семенович.

Мы пожелали хозяевам хорошего самочувствия и удалились, едва сдерживая смех. На следующее утро нам всем троим предстояло отправиться в город. Олега ожидали хлопоты по поводу похорон, а один он ехать не хотел. Я поняла, что Олег опасается появления Анны и хочет держать Илью поближе к себе.

Поехали налегке, потому что планировали вернуться после похорон обратно в загородный дом. Илья сидел на переднем сиденье, рядом с Николашей, а мы с Олегом расположились на заднем, стараясь, чтобы в зеркальце не было видно, как мы держимся за руки и изредка украдкой целуемся. Право смешно, как дети.

Меня подвезли к моему дому и высадили. Нужно было кое-что собрать из личных вещей, да и