— Сладкое на потом. Сначала поешь. Тебе нужно правильно питаться.

Рустам усаживает меня за столик, а я замираю в его руках. До напряжения дикого. Он знает или?..

— Хочу трогать тебя и не чувствовать ребер выпирающих, — поясняет Рустам, — не люблю кости обгладывать. Так что ешь, родная.

— Звучит не очень романтично… — осторожно выдыхаю.

Значит, о моем невеселом положении он не знает. Пока…

— Я не романтик. Забыла, Полина?

На столике один бокал с янтарной жидкостью, другой — с соком. Для меня, я так понимаю.

Когда беру в руки нож, рядом замечаю керосиновую лампу. Не современно, и оттого очень уютно. Что задумал Рустам? Сколько мы пробудем на воде?

— Блюда приготовили на берегу. Потом их высадили, тебя завели на борт, и мы поплыли… — объясняет Басманов.

Я дышу размеренно. На душе становится так тихо. В ожидании цунами тихо…

— Поешь, — настойчиво советует Басманов.

Я отстраняюсь от Рустама, сперва протягивая руку к фруктам. Но желудок все же просит отведать изыски приготовленной пищи, и я сдаюсь.

Только все равно атмосферу ощущаю совсем иную.

Как тогда, перед аварией.

В палате Рустам был другим. Легким, почти невесомым. В плане души.

Здесь же атмосфера стала присуще дьяволу. Тяжелая, в которой Басманов привык вертеться. Сейчас он был тем Рустамом, с которым я познакомилась. И другого Рустама я тогда еще не знала.

— Ты так смотришь… — отпиваю сок, увлажняя горло.

Пронзительные глаза уставились на меня. Его темные против моих светлых. Что Басманов вытворяет этим взглядом…

Он ведь съедает, не раздевая. Пожирает, не снимая обертку со своей конфеты. Дьявол подбирается ближе. На яхте мы остались совершенно одни, не считая капитана, который подчиняется приказам Рустама.

Я долгое время не знала, куда привез меня его водитель. Но чувствовала, что все это не просто так. Холодок расползся по коже от его близости.

А еще я брата так и не увидела после нашей ссоры. Максим не появился дома и не отвечает на мои звонки. Рустам встретил меня странной речью… И еще теперь я там, откуда выбраться мне не под силу.

Я никуда не сбегу. Пока Рустам не позволит мне уйти. Но сколько он планирует держать меня здесь?

— А к чему была твоя приветственная речь? К чему ты говорил про верность, Рустам?

— Я просто хочу, чтобы это стало мантрой. Мантрой для тебя, моя девочка. Муж всегда стоит выше семьи.

Мои брови тут же взлетели вверх. От удивления я даже забыла, как сильно мне понравился этот салат из морепродуктов.

Удивлению моему не было предела.

Муж?

— Ты что-то путаешь, Рустам, — пытаюсь улыбнуться.

— Нет, — безапелляционный ответ.

Его руки потянулись к моему телу. Я еще не попробовала круассан с соусом… Сейчас дьявол захочет чего-то большего. Сейчас поцелует — вот как жадно он смотрит на мои губы. И глаза его уже знакомо потемнели.

— Я круассан не попробовала… — напоминаю ему, облизывая вмиг пересохшие губы.

— Попробуешь, конфета. Не буду я тебя трогать. Этой ночью я буду тобой наслаждаться.

С этими словами Рустам притянул меня к себе и крепко сжал в объятиях. Мы лежали на мягкой круглой постели и оба смотрели в иллюминатор. Вот только мысли у каждого — были свои.

И если бы я хотя бы на секунду заглянула в мысли рядом лежащего дьявола, я бы…

Я бы умерла. Совершенно точно бы я — умерла.

— Ладно. Муж так муж. Все равно уже госпожой Басмановой называют…

— Ладно? Ты согласна, родная?

Я стараюсь улыбнуться сквозь ощущение надвигающегося цунами. Перевожу все в шутку. Вот только на душе творилось полная неразбериха. И предчувствие чего-то нехорошего надвигалось непреодолимо.

— Конечно, согласна. Только не сжимай меня так сильно, ребра сломаешь… — шучу я.

Рустам

Чем упорней она сопротивляется, тем сильнее меня к ней влечёт.

(с) Пауло Коэльо.

— Доброе утро, Рустам Эльдарович. Звоню вам отчитаться по вчерашней операции.

— Мне все равно, что с ним сейчас. Полина вас не заметила?

Я приоткрываю дверь в каюту. Так я могу контролировать, что Полина не подслушивает мой разговор с начальником охраны.

— Нет, Рустам Эльдарович. Как вы и сказали, она принимала ванную. Мы все сделали тихо.

— Долго она что-то ванну принимала…

Я прищурился, бросив еще один взгляд в каюту. Девичья фигура раскинулась на постели. Я включил ей телевизор, но иллюминатор волновал Полину куда больше. Хоть что-то шло по плану, и я взял над ней контроль. С воды не так-то просто сбежать, учитывая, что вокруг — ни души.

— Это сыграло нам на руку. Мы тихо убрали парня.

— Я же сказал: меня не волнует его судьба! — шепчу яростно.

Я сжимаю руку в кулак и медленно разжимаю. Втягиваю воздух со свистом. И сбрасываю начальника охраны. Без него знаю, что Ковалев не жилец.

Для нашего семейства все обошлось меньшими жертвами, но Полине оттого легче не станет.

Тяжело. Тяжело будет возвращать Полину, так и не обретя.

Но проблемы из-за ее братца приобрели нешуточный характер. Времени на размышления не оставалось, действовать пришлось оперативно.

— Твою же мать… — упираюсь лбом в дверной косяк.

Оправдывай себя, Басманов. Ее истерики будущие оправдывай. Ее ненависть к тебе. Крики и удары будущие, срывы, боль…

И от ее ненависти боль.

— Рустам? Почему ты за дверью? — она обернулась, но ненадолго.

Почти сразу же Полина отвернулась к иллюминатору. Ее состояние ухудшается с каждым часом. И, к чертовой матери, я знал этому причину.

Ковалев не отвечает на ее многочисленные звонки, что она совершает в тайне от меня. Вот снова отвернулась, чтобы успеть набрать очередную смс-ку в надежде на ответ брата.

Конфета боится нас сталкивать, не зная, что мы уже столкнулись.

Прости, моя девочка.

Но он больше не ответит тебе.

— Полин?

Полина не двигалась. Я закрыл дверь в каюту и шагнул к ней ближе.

К завтраку она так и не притронулась. Не понравилась французская кухня? Значит, Париж ей тоже не зайдет. Билеты, самолет, башня — все на отмену…

— Что-то случилось? Ты обещал, что сегодня мы вернемся на сушу, и я даже успею в институт.