Утром 9 апреля Поль Русесабагина, который был заперт в своем доме под круглосуточным домашним арестом, увидел, что кто-то забирается через стену в его сад. Если эти люди пришли убить меня, подумал он, лучше я умру один, пока не убили мою жену, детей и всех в этом доме. Он вышел во двор и узнал, что «кризисный комитет» полковника Багасоры только что назначил новое «временное правительство», составленное исключительно из лояльных «Власти хуту» марионеток. Это правительство возжелало сделать «Отель де Дипломат» своей штаб-квартирой, но все номера были заперты, а ключи находились в сейфе в кабинете Поля. За ним прислали двадцать солдат. Поль собрал свою семью, друзей и соседей, которые укрывались у него дома, всего около 30 человек, и все они тронулись в путь вместе со своим эскортом. И очутились в городе, ставшем полем брани. («Ужасно, — говорил Поль, — все наши соседи были мертвы».) Не успели они проехать и мили, как машины эскорта внезапно съехали на обочину и остановились. «Мистер, — сказал Полю один из солдат, — знаете ли вы, что все управляющие и бизнесмены убиты? Мы убили их всех. Но вам повезло. Мы не убьем вас сегодня, потому что нас послали позаботиться о вас и доставить к правительству».

Вспоминая эту речь, Поль рассмеялся — судорожным хриплым смешком.

— Клянусь вам, — признался он, — меня пот прошиб. Я стал торговаться, говорить им: «Послушайте, убийства не принесут вам никакой выгоды. От них никакого проку. Если я дам вам денег, вы будете в выигрыше, вы пойдете и купите то, что вам нужно. Но если вы кого-то убьете — например, этого старика, ему уже 60 лет, он уже прожил свой век в этом мире, — что вы от этого выиграете?»

Стоя на обочине, Поль торговался таким образом не меньше часа и, прежде чем ему позволили ехать дальше, раздал более 500 долларов.

В 1993 г., когда компания «Сабена» назначила Поля генеральным директором «Отель де Дипломат», он был первым руандийцем, который сумел подняться так высоко по корпоративной лестнице бельгийской компании. Однако 12 апреля 1994 г. (через три дня после того, как он перебрался в отель с новым правительством — правительством геноцида), когда датчанин, управляющий «Отель де Миль Коллин», позвонил Полю, чтобы сказать, что его, европейца, будут эвакуировать, стало ясно, что руандийца Поля брать с собой никто не собирается. Датчанин попросил Поля, который работал в «Миль Коллин» с 1984 по 1993 г., позаботиться об отеле в его отсутствие. В то же время правительство «Власти хуту», заселившееся в «Отель де Дипломат», внезапно решило покинуть Кигали, где усиливались бои с РПФ, и закрепиться в Гитараме. К этому путешествию был подготовлен конвой с мощным вооружением. Поль загрузил свое семейство и друзей в отельный микроавтобус и, когда правительственный конвой тронулся в путь, пристроился позади под видом сопровождающего, пока машины не проехали мимо «Миль Коллин», а там свернул на подъездную дорожку своего нового дома.

«Миль Коллин», первоклассный кигальский отель, символ международного престижа бизнес-класса, где служащие были одеты в ливреи, а номер на одну ночь стоил 125 долларов — примерно половину годового дохода среднего руандийца, — представлял собой странное зрелище. В число постояльцев входили несколько офицеров Руандийских вооруженных сил и МООНПР и сотни местных жителей, искавших здесь убежища, — в основном богатые или имевшие связи «в верхах» тутси, оппозиционеры-хуту и их семьи, которые были официально обречены на смерть, но путем подкупа, связей или чистой удачи добрались до отеля живыми в надежде, что присутствие ООН их защитит.

На момент приезда Поля в отеле еще жило несколько иностранных журналистов, но спустя два дня их эвакуировали. Джош Хаммер, корреспондент «Ньюсуик», который провел в Кигали 24 часа 13 и 14 апреля, вспоминал, как стоял у окна «Миль Коллин» вместе с несколькими скрывавшимися в отеле тутси, глядя, как банда интерахамве бежит по улице мимо отеля: «Видно было, что с их дубинок и мачете капает кровь».

Когда Хаммер вышел наружу вместе с коллегами, чтобы осмотреть город, они смогли пройти не больше двух или трех кварталов, прежде чем их завернули назад интерахамве.

— На военных блокпостах, — рассказывал он, — тебя пропускают, машут рукой, потом ты слышишь пару-тройку выстрелов, оглядываешься — а там уже свежие трупы.

В день приезда Хаммера грузовик Красного Креста, нагруженный ранеными тутси и направлявшийся в больницу, был остановлен блокпостом интерахамве, всех тутси вывели и вынесли из машины и добили «на месте». Отдаленный грохот артиллерии РПФ сотрясал воздух, и когда Хаммер вышел в расположенный на крыше «Миль Коллин», правительственные солдаты блокировали двери.

— Это выглядело так, словно там собралось все военное командование, планируя стратегию и геноцид, — рассказывал он.

Итак, журналисты отбыли в аэропорт в сопровождении конвоя МООНПР, а Поль остался заботиться об отеле, полном обреченных людей. Если не считать символической, по сути дела, защиты, представленной горсткой военнослужащих ООН, живших в отеле, «Миль Коллин» был беззащитен. Лидеры «Власти хуту» и офицеры РВС свободно входили в задние и выходили из него, банды интерахамве взяли в кольцо территорию отеля, шесть внешних телефонных линий отельного коммутатора были перерезаны, и когда число беженцев, набившихся в номера и коридоры, приблизилось к тысяче, им стали периодически объявлять, что всех их убьют.

— Иногда, — признался мне Поль, — я чувствовал себя мертвым.

— Мертвым? — переспросил я. — Уже мертвым? Поль на мгновение задумался. А потом под-твердил:

— Да.

* * *

Утром, перед тем как Поль перебрался в «Миль Коллин», Одетта и Жан-Батист попытались покинуть Кигали. Они платили по 300 долларов в день за защиту трем районным полицейским, и наличные у них почти кончились. Одетта выписала дорожные чеки на несколько тысяч долларов, но полицейские с подозрением отнеслись к этой форме оплаты. Одетта боялась, что они могут выдать ее сестру, Венанти, когда денег не станет. ВЕНАНТИ ТРОЕ СУТОК ПРЯТАЛАСЬ В КУРЯТНИКЕ, ПРИНАДЛЕЖАВШЕМ ЖИВШИМ ПО СОСЕДСТВУ МОНАХИНЯМ, А ПОТОМ ВЫШЛА ОТТУДА, СКАЗАВ, ЧТО ЛУЧШЕ УМРЕТ. Одетта уже знала, что по крайней мере одна из ее сестер, которая жила на севере, убита, и понимала, что большинство тутси в Кигали тоже мертвы. Ее друг Жан, который просил ее отвезти его жену в Найроби, отправился туда сам, чтобы подыскать дом для своей семьи, а в это время его жена и четверо их детей были убиты. Мусоровозы колесили по улицам, подбирая трупы.

Но до южных земель убийства еще не докатились. Одетта и Жан-Батист думали, что, если им удастся добраться туда, они, возможно, будут в безопасности, вот только путь им преграждала река Ньябаронго, и не было никакой надежды пересечь ее по ближайшему мосту к югу от Кигали. Они решили попытать счастья на папирусных болотах, которые тянулись вдоль берега, — переправиться через реку на лодке и продолжить путь пешком через буш. В обмен за сопровождение к реке они отдали джип, телевизор, стереосистему и другие бытовые блага своим защитникам-полицейским. Те даже съездили и нашли племянника Одетты, его жену и малыша, которые прятались где-то в Кигали, и отвели их ради безопасности в одну из школ. Но на следующий день этот племянник был убит вместе со всеми остальными мужчинами, которые прятались в школе.