У его девчонки были шоколадные глаза. Удивительно красивые и озорные. И ресницами она умела хлопать так, что он всегда сдавался.

Обернувшись, Тами обняла Хантера за шею, улыбнулась.

И выдала простой и закономерный вопрос, не требующий ответа:

– Ну, ему же не сложно?

* * *

Наверное, мы ожидали увидеть кого-то похожего на Кайда – человека, реструктурирующего вокруг себя пространство. Кого-то накачанного, как все отрядные, может, чуть загадочного, с мистическим взглядом. Возможно, раскосого. Говорят, раскосые люди «смотрят в разные миры» – я бы этому утверждению поверила. Ладно, подошел бы и просто невзрачный человек с пронзительным взглядом или, на худой конец, шаман. Даже фрик смотрелся бы лучше…

Но Лолли – тот самый Лолли, встречи с которым мы так долго ждали, – оказался приземленным ботаном. Круглоголовым и тонкошеим, действительно походящим на леденец. Он был с меня ростом, узкоплечим. Сидел в свитере бордового цвета, сложив руки на столе так чинно, будто готовился к поступлению в гимназию «благородных юнцов». Толстые очки с линзами на минус, и кажется, его глаза – под стеклами перевернутого микроскопа, – невзрачное, в общем зрелище.

Эльконто, судя по вытянувшемуся лицу, думал так же.

Но руку для знакомства протянул. Похожую на лопату на фоне тонких пальцев незнакомца.

– Дэйн.

Ботан даже не попытался подняться.

– Лолли, – кивнул вежливо и сухо.

– Дина, – представилась я, не ожидая никаких протянутых рук. Просто уселась на свободный стул, и «мастер по снам» какое-то время смотрел на кольцо на моем пальце. На знак бесконечности. Но, кажется, даже не сообразил, чьему оно может быть парным. Лишь еще раз представился:

– Лолли.

Да, Беннет, я помню.

Эльконто заказал шипучку со льдом. Я отрицательно кивнула официанту на предложение чая; перед Беннетом лежала тетрадка и ручка. Как на уроке алгебры, честное слово.

– Мне дали понять, что я могу быть вам полезен, – начал сухо, как юрист, Лолли. Его подбородок узкий, рот похож на мышиный. Даже возраст сразу не определить. В моем мире ему бы дали от двадцати до двадцати шести, потому как «маленькая собачка до старости щенок». А ведь Беннету в теории могло быть и чуть за тридцать.

А еще он был противен. И мы оба с Дэйном не могли определить, чем именно – подходом, аурой, сдержанным и чуть высокомерным отношением? Взгляд Эльконто буравил меня и вещал без слов: «Только не говори мне, что это чмо, если оно пройдет тест с моими снами, будет работать в нашем отряде. Сделай что-нибудь…»

Стыдно, но мне и самой не хотелось видеть Лолли в отряде. Вспомнился последний урок Дрейка, на котором тот говорил: «Если не можешь выпрыгнуть из ситуации, начинай перекручивать ситуацию…» – и я всеми фибрами души пожелала, чтобы Лолли – дай-бог-ему-здоровья-если-он-хороший-специалист – в случае удачного завершения этого дела, уехал работать куда-нибудь на дальние уровни. В общем, подальше от наших глаз. Сложно объяснить, но он был другим, чужим, он мыслил другими материями. И почему-то отталкивал.

– Так вы объясните мне суть? – глаза за стеклами очков уставились на Дэйна, а тот явно испытывал трудности с желанием поддерживать диалог.

– А тебе не сказали, в чем суть? – выдавил наконец, когда принесли газировку со льдом.

– Сказали, что у вас проблемы со сном. Со снами. – Поправился и открыл чистую тетрадь, принялся записывать. – Давно?

– Что – давно? – не удержался Эльконто, вспомнил анекдот. Но шутку про «провалы в памяти» не поддержали.

Беннет и впрямь напоминал противного психотерапевта.

– Как долго вы видите странные сны?

– Около двух недель, – снайпер отозвался через паузу, и мне казалось, что ему все время хочется не то съязвить, не то послать Лолли очень далеко. Не позволяла, однако, рекомендация Дрейка.

– Они плотные?

– Как я должен это определять?

– Вы можете там кого-нибудь пощупать?

– Там нет голых баб, чтобы у меня возникало желание кого-нибудь щупать.

Я хрюкнула.

Лолли занес ручку над клеточкой – шариковый наконечник повисел над листом, но никакую каракулю так и не вывел.

– Сон всегда один и тот же?

– С вариациями.

И мне опять послышался в ответе Эльконто скрытый матерок.

– Между кошмарами вы способны нормально спать?

– Мало.

– Ясно. – Пауза. – Видите ли, материя снов – явление сложное. Когда вторичная реальность, которую мы видим во время засыпания, начинает влиять на первичную, приходится узнавать множество деталей, чтобы отыскать путь индивидуального решения…

– Короче! – оборвали Лолли невежливо.

– Что – короче?

– Давай к практике.

– Извините, но я должен сначала задать все вопросы.

– Так задавай, не теоретизируй.

Беннет, если и надулся, то вида не подал, хотя обида в «далеких» глазах мелькнула. Интересно, он вообще знал, с кем за столом сидит?

– Насколько вы себя осознаете, когда проваливаетесь в «кошмары»?

– В каком смысле?

– Ощущаете себя собой?

– А кем же еще? Конечно.

– Двигаться, говорить способны?

– Не пробовал.

Я чувствовала, что всякий раз, когда Эльконто сталкивался с неприятным сновидением, он старался из него вырваться, а не любопытствовал изучать структуру иного измерения.

– Кто-то пытался вести с вами диалоги? Вы можете описать тот мир? Сценарий?

Снайпер набычился окончательно. Он вообще редко злился – так, чтобы по-настоящему, – но тут откровенно удерживал себя на грани.

– Слушай, Лолли, – процедил после молчания, – тебя отправили помочь или для того, чтобы ты тут писульки писал? Это тебе как сериальчик посмотреть? Расскажи то, расскажи это…

Беннету тоже было с нами некомфортно. Он понимал, что мы не воспринимаем его серьезно. Да и сложно воспринимать профессионалом напыщенного пацана, старающегося общаться юридическим языком. Налицо скованность, пафос, попытка выставить себя старше, возможно, талантливее, чем ты есть на самом деле.

– Вы усложняете мне задачу, – недружелюбно отозвался он наконец.

– А какая у тебя задача? По ушам мне ездить целый вечер? Действия. Какие действия ты собираешься предпринимать? Вот что я хочу знать!

Нам хотелось домой. Долгий день, насыщенный; за окном Нордейл укутывали сумерки. Хотелось неспешно прогуляться, подышать вечерней синевой, посмотреть, как качаются на клумбах цветы. Мне хотелось к Дрейку, Эльконто хотелось к Ани и Барту. Поцеловать первую, второго потрепать за ухом. Неспешно съесть ужин, пересказать события дня, вытянуть ноги в кресле – и оттого нетерпение.