— Я не знаю, теть Поль. Не думала еще. Не до того было.

— Ну, так теперь подумай. Нет, можешь, конечно, и у меня до весны с дитем пожить, мне не жалко, как-нибудь прокормимся. А весной я собиралась домишко-то продавать да переезжать на старость к сестре в Белоруссию. У нее там дом большой, справный… Да и веселее вдвоем… А до весны — живи, пожалуйста.

— Спасибо.

— Так, — легонько хлопнул по столу ладонями Сергей, посмотрел на нее решительно. — Значит, мы вот как сделаем… Ты, Надя, поедешь со мной, у нас с Лилей будешь жить. Квартира большая, места всем хватит. И тебе, и Веронике. А потом по ходу дела разберемся, что да как.

— Ишь ты! Решил и постановил! — сердито хлопнула себя по бедрам тетя Поля. — А жена твоя, как думаешь, шибко обрадуется новым родственникам? Ладно, сыночка ей привезешь, а ее с ребенком — как дополнение, что ли?

— Ничего, разберемся как-нибудь. Надя мне не чужая, она моему сыну родная тетка, между прочим. А жена у меня женщина умная, все поймет.

— Ну-ну… Наташка покойная, значит, дура была, а эта умная оказалась…

— Теть Поль, ну зачем вы так! Не надо! — вскинула на нее сердитые глаза Надя.

— Ой, да мне-то что, делайте что хотите! А только запомни — ни одной умной бабе лишние люди в доме не нужны! Может, лучше в нашем общежитии комнатку попросишь?

— И что она будет там делать, с ребенком на руках, совсем одна? — возмущенно поднял вверх плечи Сережа. — Нет, уж простите, никаких комнаток! Все, Надя, едем, я так решил! И не спорь, пожалуйста! Потом вместе что-нибудь придумаем. Да и возможностей в городе больше! И учиться, и на работу устроиться…

— Не знаю, Сереж. Мне неловко как-то.

— Да брось. Других вариантов все равно нет. Мы же не чужие с тобой люди, разберемся. Ведь не чужие?

— Нет.

— Ну и ладно. На том и решим. Собирайся, поедем.

— Что, прямо сейчас?

— Нуда…

Тетя Поля тихонько завыла, прижав к носу цветастую шаль, отерла слезы в уголках глаз. Встала, засуетилась, убирая посуду со стола.

Когда они выходили из дома со спящими детьми на руках, расцеловала ее в обе щеки, омочив слезами, торопливо перекрестила Веронику, Мишеньку. Так и ушли в пургу — под тети-Полино тихое подвывание…

Устроив Надю с детьми на заднем сиденье, Сережа лихо уселся за руль новенькой красной «Нивы», вырулил на главную улицу. Вдруг зыбкая тень мелькнула за ветровым стеклом, парень затормозил резко, чертыхнулся, оглянулся виновато:

— Извини, Надь… Какой-то сумасшедший под колеса бросается…

Она открыла глаза, выдохнула испуганно, прижимая Веронику. Тень, бросившаяся под машину, уже рвала на себя переднюю дверь. Пригляделась…

— Боже мой, Славка! Сереж, это Славка! Открой!

Сережа наклонился, дернул дверной рычажок, и одноклассник мешком плюхнулся на переднее сиденье, проговорил, запыхавшись:

— Надь… А ты куда уезжаешь?.. Не уезжай, а?

— Слав, ну ты чего… Совсем с ума сошел, что ли? А если бы под колеса попал?

— Не уезжай, пожалуйста… Прости меня, Надь! Не уезжай!

Славка с шумом втянул в себя воздух, ребром ладони отер испарину над верхней губой. И замолчал, глядя на нее умоляюще.

— Не надо… Ты же знаешь, мне некуда идти, жить негде…

— А у меня? Я же тебе говорил, родители не против!

— Нет, не могу. Все, Славка, хватит, сказала же. Выходи из машины, ты нас задерживаешь. Хотя спасибо, конечно…

— Ну, Надь!

— Все, выходи.

Сережа сидел ссутулившись, барабанил пальцами по рулю. Славка еще помолчал, потом по-мальчишечьи хлюпнул носом, протянул жалобно:

— Ну хоть адрес скажи, куда едешь… К нему, что ли? — презрительно мотнул головой в сторону Сережи.

— Ладно, без этого обойдешься… — вдруг неожиданно для себя рассердилась она. — Что ты ко мне привязался, в конце концов! Я уже все сказала! Не люблю я тебя, Славка, не смогу с тобой жить! Отстань, и без тебя горя хватает!

— Уйди, парень, — вдруг тихо, очень вежливо проговорил Сережа. — Видишь, не хочет она… Горе у человека, не понимаешь, что ли? Уйди!

— А ты кто такой? — срывающимся фальцетом вдруг выкрикнул Славик.

— Не ори, детей разбудишь. Видишь, спят.

— Нет, а кто ты такой вообще?

— Я? Надин родственник…

— Да никакой ты не родственник, я же знаю! Давно не родственник! Не имеешь права ее увозить!

— А ты, выходит, родственник?

— Нет. Но я… Отец ее ребенка, вот кто!

— Славка…

Надя удивленно подалась вперед, собираясь прекратить эту бессмысленную перепалку, но вдруг застыла на полуслове. Как говорила мама, прикусила язык. Потом проговорила тихо, осторожно:

— Слав, правда, уйди, пожалуйста. Ну, прошу тебя. Нам ехать надо.

Видимо, было что-то слишком уверенное в ее голосе — тот вдруг съежился, сопнул обиженно, почти слезливо, махнул рукой, выскочил наружу, с шумом захлопнув за собой дверь.

Сережа повернул голову, спросил осторожно:

— Он и впрямь, что ли, отец твоей дочки? — Да.

— А ты, значит, разлюбила, так я понял? — Да.

— Что ж, понятно, тоже бывает… Ладно, поехали…

Машина медленно тронулась с места, и замелькали за окном знакомые до боли дома, школа со стадионом, старые корпуса фабрики. Надя вздохнула — как быстро все получилось, даже с Машкой не успела проститься… Да и ни с кем не успела, кроме Славки… А может, и хорошо. Долгие проводы, лишние слезы.

На трассе тоже мело. Встречные машины мигали фарами, быстро стемнело. Сережа протянул руку, включил радиоприемник, и тут же понеслась знакомая мелодия: «Меж нами памяти туман…»

Действительно, как во сне. Непонятном, пугающем, странном. Сколько раз Надя это представляла — они с Сережей вместе едут куда-то…

И вот — едут. Куда, зачем… Теперь уж все равно. Прошлое оборвалось тяжким горем, впереди — неизвестность. А слезы все бегут и бегут по щекам, и расплывается по краям дороги лесное зимнее марево, и голос из приемника зовет, зовет ласково, завораживающе…

Закряхтела, проснулась в руках Вероника — кормить пора. Сергей оглянулся, подмигнул с улыбкой:

— Надо же — дочка, главное… Месяц всего, говоришь? А с виду такая крупненькая…

— Ага… Ты только не оглядывайся. Я ее кормить буду.

— Да ладно, понял… А я и не знал, что у Мишки двоюродная сестренка на свет народилась!

* * *

В город въехали поздним вечером. Напавшая за дорогу тяжелая дрема отпустила, Надя открыла глаза, с удивлением уставилась на глядящего в окно Мишеньку.