На семидесятилетнем юбилее очень точно о нем сказал академик А. Гапонов-Грехов:

– Прохоров столь значителен по своему уровню, что всегда адекватен своим желаниям и устремлениям, поэтому чувствует себя комфортно в любой ситуации.

Ему действительно не приходилось из себя ничего изображать, он всегда естественен. Имея большой авторитет, он пользовался им умело и без комплексов.

Благодаря широкому кругозору и хорошей памяти Прохоров поражал своим глубоким проникновением в суть любой проблемы. Особенно сильное впечатление это производило на мало знакомых с ним людей. Ставя конкретные вопросы по сути проблемы, Прохоров тут же бесцеремонно прерывал любого отвечающего не по существу. Свою точку зрения, высказанную публично, он отстаивал до конца, поэтому знающие его люди не сильно упорствовали, чтобы не быть обруганными. Гораздо проще и безопаснее было вернуться к теме через день-другой, когда аргументы будут услышаны уже без раздражения.

Административные решения Прохоров принимал быстро и так же быстро их менял. Бывали случаи, когда, подписав у него документ, мы не успевали его зарегистрировать в канцелярии, как он отменял свое решение.

Можно только восхищаться тем, как в свои семьдесят, а затем и восемьдесят лет он ежедневно активно работал, был в курсе всех дел и следил за научной литературой. Неоднократно бывали случаи, когда он указывал мне на статьи, которых я не видел. По его инициативе мы провели ряд интересных и важных исследований. Не помню случая, чтобы он хоть раз поленился пойти на лабораторный семинар. Ни один доклад не оставался без его внимания и оценки.

Прохоров обладал очень важным качеством руководителя – он умел поддержать и вдохновить исследователя в начале пути. Он не только не отгораживал себя от начинающих ученых, но, напротив, охотно шел на контакты с ними. Это частенько приводило к конфликтам молодежи с прямыми руководителями, которые ревностно отслеживали связи с директором и тщательно контролировали доведение до него научных успехов. В этом руководителей вполне можно понять, так как научный успех – это основание попросить у директора дополнительные должности, повышение зарплаты, деньги на приборы, квартиру и т. д.

Опытные сотрудники знали, что любой разговор с Прохоровым лучше всего начинать с сообщения о достижениях; если таковых нет, подходит изложение каких-либо волнующих перспектив, пусть даже несбыточных. На худой конец, для начала разговора годится критика конкурентов или хороший анекдот. Юмор Прохоров понимал и высоко ценил.

Людей из своей старой гвардии он всегда поддерживал, окружал вниманием и заботой, но интересы дела ставил превыше всего. На мой взгляд, это исключительно важный момент для формирования здорового научного коллектива.

К слабым сторонам Прохорова я бы отнес то, что он достаточно легко допускал к себе сомнительных ученых. Некоторые из них иной раз даже пробивались к нему в фавориты и беззастенчиво пользовались его авторитетом и влиянием.

В своем кабинете Прохоров был смел и искренен в суждениях, но всегда принимал правила игры с начальством, будь то президент академии или секретарь райкома. Он всячески избегал участия в политических затеях. Подписать даже самую малозначимую бумажку с политическим подтекстом у него было невозможно.

Любимым и самым способным учеником Прохорова был Николай Геннадьевич Басов. По рассказам Н. Ирисовой, работавшей с ним в одной комнате, Басов каждый день, приходя на работу, обрушивал на нее целый поток новых идей. По-настоящему стоящими были лишь немногие среди них, но этого было более чем достаточно для многих плодотворных исследований и оригинальных изобретений. Прохоров всячески поощрял и поддерживал своего аспиранта, быстро защитившего кандидатскую, а уже через три года и докторскую диссертацию. Ученик и учитель прекрасно дополняли друг друга: Прохоров – горячий, с широким кругозором, Басов – более степенный и творческий. Их совместные усилия привели к выдающимся научным достижениям, положившим начало лазерной физике и отмеченным Ленинской и Нобелевской премиями.

Однако, как это часто бывает в науке, двум выдающимся личностям со временем становится тесно в одном деле. Годы плодотворной работы сменяются годами отчуждения и даже противостояния. Басов для самоутверждения выдвинулся на административную работу, стал заместителем директора института, выделился в отдельную лабораторию и увел с собой многих сослуживцев.

Директором в то время был академик Дмитрий Владимирович Скобельцин – личность совершенно легендарная, можно сказать, историческая. Выходец из старинного дворянского рода, он удивительным образом сочетал в себе величественную стать с искренней преданностью науке и порученному делу. Его личный вклад в физику элементарных частиц трудно переоценить. В отличие от большинства дворян, Скобельцин не покинул Родину в годину революционных испытаний и никогда не кривил душой. На работу даже в возрасте восьмидесяти лет он приезжал за рулем шикарного (по тем временам) черного «доджа», всегда был изысканно одет, в неизменной шляпе и галошах. Когда директор поднимался по лестнице в свой кабинет, все встречные замирали в искреннем почтении. Его манеры характеризует такой случай. Один из известных академиков, о котором речь пойдет ниже, в разговоре с ним употребил нецензурное выражение и услышал в ответ:

– Мне этот термин незнаком.

После ухода Скобельцина Басов занял его пост и проработал директором 15 лет.

Для Прохорова это было не самое лучшее время. Он вообще не любил, когда его ученики возвышаются до такого уровня, что от них появляется зависимость (это я ощутил на себе, работая в министерстве). Его руководящей идеей стало создание своего института – дела исключительной сложности, упиравшегося в строительство нового здания. Только в 1973 году удалось возвести корпус и через восемь лет выделиться в новый институт.

Широта научных интересов Прохорова проявилась в тематике института и его названии – Институт общей физики. Здесь ужились исследования по лазерам, нелинейной оптике, гидроакустике, физике твердого тела, световодам, микроэлектронике, магнитным полям, физике плазмы, субмиллиметровой спектроскопии, фемтосекундной технике, экологии.

Басов же был сосредоточен прежде всего на квантовой электронике и добился в этом деле больших успехов. Так, он реализовал мощнейший лазер для поджига термоядерной реакции, на котором впервые получили выход нейтронов. Прохорову, несмотря на многолетние усилия, создать подобную установку так и не удалось, но зато было немало серьезных достижений по другим направлениям деятельности института. В результате среди его учеников академиков стало существенно больше, нежели у Басова.

Между Прохоровым и Басовым линия раздела проходила и во взаимоотношениях с властью. Прохорова в шутку называли главным физиком Минобороны, а Басова – главным физиком ЦК КПСС. Оба внесли большой вклад в популяризацию науки. Прохоров долгие годы был главным редактором Большой советской энциклопедии, а Басов – председателем правления Всесоюзного общества «Знание».

Соревнование и конкуренция двух мощнейших научных школ дали зримые плоды, получившие мировое признание.