— Что же, сложно сожалеть о том, чего не знаешь.

— Я имел в виду — так долго хранить эту тайну.

Губы его сложились в ироничную усмешку, и кровь резко прилила к ее лицу. Как легко, будучи невинной, носить маску опытной обольстительницы. Суинь плотнее натянула на грудь шелковую накидку, едва поборов нелепое желание спрятаться под одеялами.

Улыбка Ли Тао померкла, едва он заметил, что с ней происходит.

— Госпожа Лин, вы не сделаете ничего… — он запнулся, потом продолжил: — ничего, что причинит вам вред?

Неужели он думал, что она собиралась броситься со скалы потому, что он занимался с ней любовью? Конечно, Суинь была неопытной, однако совсем непохожей на невинную девственницу, страшащуюся стыда и позора падения.

— Я слишком долго боролась за свою жизнь, чтобы так поступить, — заверила она Ли Тао. — Вам не следует себя ни в чем винить.

— Вы должны были мне сказать.

— Разве бы это что-нибудь изменило?

Он помолчал, обдумывая ответ.

— Я бы был более внимательным.

Его глубокий грудной голос воспламенял желание, дремавшее у нее под кожей. Тело ее хранило воспоминания о каждом его прикосновении. Как он раздвинул ей бедра, готовясь войти в нее, или как смотрел на нее, будто не мог никуда отпустить. Суинь покраснела еще сильнее.

— Это не важно. — Ей надо бежать прочь от его постели, от воспоминаний, еще столь свежих в ее голове. — У нас было соглашение.

— Я помню, — ответил Ли Тао.

Утром он отправит ее домой. Она будет свободной, но зачем ей эта свобода? Прятаться от Гао в одиночестве, без всякой защиты и покровительства?

Суинь поднялась и обнаружила, что его внушительная фигура преграждает ей путь. Он подошел ближе и нежно провел пальцами по бархатистой коже ее шеи. Она держалась совершенно спокойно. Этот непостижимый мужчина, суровый воин внезапно взглянул на нее так, будто бы его невольная гостья была самым драгоценным сокровищем во всей империи. Никто и никогда не смотрел на нее так.

— Почему сейчас? — Кончики его пальцев, невесомые, как крылья бабочки, порхали над ее губами. — Почему я?

Комок в горле не давал ей ответить. Инстинкт самосохранения отчаянно призывал ее отказаться от соблазна быть рядом с этим необъяснимым человеком.

— Честная сделка, — приложив усилие, жестко ответила она. — Вы хотели это тело, а я хотела свободу.

Его зрачки потемнели.

— Решили разыграть из себя шлюху?

Суинь расправила плечи, словно призывая в помощь дух хозяйки Лин.

— В конечном счете, если желаешь получить удовольствие, то неважно с кем, говорила та. Соблазн есть соблазн.

Ли Тао зажал ее подбородок между большим и указательным пальцами, твердо, но не грубо.

— Прекратите это.

Она замерла, ожидая поцелуя, приготовившись вновь испытать его чувственное вторжение. Ли Тао был готов к этому. Предыдущее поспешное слияние их тел произошло в яростном огне желания. Этого было недостаточно, чтобы удовлетворить кого-либо из них. Закрывшись щитом грубых и циничных слов, ее сердце бешено стучало, словно пробуждаясь ото сна. Всеми своими чувствами, Суинь стремилась коснуться его, ощутить пьянящий аромат его кожи. Если он возьмет ее в свои объятия, она поддастся ему, погибнет, будто бросившись со скалы.

Когда Ли Тао не поцеловал ее, холодная волна одиночества накрыла ее еще раз. Однако вместе с ней пришло и облегчение.

— Сейчас я хочу вернуться в свою спальню.

Высвободившись из его рук, она обошла его и направилась к выходу. Дождавшись, когда Суинь подошла к двери, он заметил:

— На дворе все еще ночь.

Она застыла на месте и развернулась. Не в силах противиться искушению, ее глаза скользнули по его телу. Его возбужденное состояние невозможно было скрыть.

В горле у Суинь пересохло.

— Я полагала, мы заключили соглашение.

— Вы знаете, что это не просто сделка. И никогда ею не была.

Его спокойный всепроникающий голос заставил ее трепетать. Если не сделка, то что же? Она не осмеливалась даже предположить. Ли Тао подвел ее к постели и, не говоря ни слова, опустил на подушки. Взгляд его черных бездонных глаз говорил о желании обладать ею. Он не отводил их от ее лица, пока Суинь не легла на спину, заняв его ложе.

После этого Ли Тао оставил ее и открыл дверь, чтобы позвать кого-нибудь из слуг. Она покорно лежала, боясь того, что может произойти. После томительного ожидания он вернулся и поставил на стол таз для умывания, над которым застыли облачка горячего пара. Ли Тао достал оттуда мокрую тряпицу и отжал из нее воду. Суинь не сводила глаз с его рук, завороженная движениями длинных пальцев.

Внезапно она услышала свое собственное прерывистое дыхание. Ли Тао уперся одним коленом в постель и раздвинул полы ее халата. Легкий шелк разлетелся, оставив ее нагой и уязвимой. Высокий полог возвышался над ними, как шатер. Широкие плечи Ли Тао закрыли все ее поле зрения.

Он опустил тряпицу, и Суинь попыталась сесть, почувствовав сильное смущение.

— Будь спокойна.

Положив руку ей на плечо, Ли Тао снова уложил Суинь на постель. Их первое совокупление произошло в темном кабинете, где она обладала возможностью укрыться от его взора. Теперь же он, казалось, уже целую вечность не сводил с нее своего пристального, мучительного взгляда. Она вздрогнула, когда Ли Тао коснулся мокрой тряпицей ее плеча, и крепко зажмурила глаза, ужасаясь своей уязвимости. Он омывал ее тело нежными, спокойными движениями, поглаживая ее живот, следуя совершенному изгибу бедер. Подняв тряпицу, снова погрузил ее в таз. Тонкая струйка воды прервала томительную тишину, а потом он продолжил медленно массировать ее тело, пока оно не успокоилось, привыкнув к его вниманию. Холодный воздух легонько покалывал ее кожу, следуя за каждым движением тряпицы в его руке. Ее груди вздымались и опадали в предвкушении, мышцы тела согревались и расслаблялись.

— Воистину вы должны были счесть меня животным, — произнес Ли Тао.

Суинь не открывала глаза. Его голос окружал ее, наполнял, пульсировал глубоко внутри.

— Я никогда не думала, что вы благородный человек. — Она не могла понять, почему разум ее продолжает настаивать на противостоянии с ним, когда тело желает вновь окунуться в поток чувств, которые дарит его прикосновение.

— Вы правы. Я не благородный.

Влажная тряпица скользнула по ее ногам. Суинь съежилась, вспомнив пятна крови на своих бедрах. В ужасе она попыталась тесно сжать колени, однако его прикосновения оставались по-прежнему осторожными и необыкновенно нежными. Сердце ее готово было разорваться на части.

Когда Суинь осмелилась взглянуть на него, он сидел, склонившись над ней, сосредоточенно опустив голову.