Когда император приказал слугам и придворным покинуть покои, сердце ее забилось так громко, что едва не заглушило слова всесильного властителя.

— Не бойся, маленькая красавица.

Пройдет очень много времени, прежде чем вид его перестанет приводить ее в трепет. Весь дворец, вся Вселенная вертелись вокруг персоны императора.

— Ваше императорское величество должны знать… — голос ее срывался на шепот, — должны знать… Эта наложница никогда не была с мужчиной.

— Император знает, — ответил он, и в голове его прозвучали слегка приободрившие ее добрые нотки.

В Лояне она была исполнительницей в павильоне лотосов и жила среди куртизанок и проституток. Суинь не стыдилась своего прошлого, опасаясь лишь того, что император может ожидать от нее опытности и познаний в искусстве любви.

Он начал распускать ее волосы, методично вытаскивая сильной рукой из ее прически шпильки и булавки и продолжая с печальным выражением смотреть на нее. Суинь показалось, что она заметила искру желания в его взгляде, однако оно было далеко от всепоглощающей, ненасытной страсти, которую девушка уже научилась распознавать в глазах других мужчин.

Она вздрогнула, когда император коснулся ее щеки. К счастью, казалось, это его не оскорбило.

— Иди в постель.

Мысли путались, бешено вращаясь у нее в голове, когда она прошла за занавес. Суинь легла, тесно прижавшись спиной к мягкому матрасу, по-прежнему полностью одетая. Захочет ли император раздеть ее? Ожидает ли, что она сама снимет с себя одежды?

Суинь уставилась на дракона, изображенного на раме балдахина у нее над головой, и попыталась проследить взглядом его змеиное тело, извивающееся среди искусно вырезанных струек дождя и грозовых облаков. С ней случилось то, чего все наложницы гарема страстно желают, наряжаясь и прихорашиваясь, надеясь привлечь к себе внимание Сына Неба. Императорская милость означала статус и привилегии. Если она родит сына, ей может быть присвоен титул императорской супруги, гуйфэй, на ее семью прольется настоящий золотой дождь — при условии, что ее родственников удастся разыскать спустя столько лет.

Суинь даже не осмеливалась мечтать о том, чтобы называться императрицей. «Императрица» — какой смертельно опасный титул для ее носительницы.

Когда светильники в императорской спальне почти прогорели, она по-прежнему лежала на спине и ждала. Суинь повернулась на бок и всмотрелась за вышитый занавес.

Она не слышала императора, не видела его силуэт сквозь полупрозрачную материю. Он может оскорбиться, если она посмеет сойти с ложа, чтобы отыскать его, подумала Суинь, однако она устала рассматривать деревянного дракона над головой. Его бородатая, широко раскрытая в нелепой улыбке морда словно издевалась над ней.

Суинь не помнила, как заснула, однако опочивальня уже погрузилась во мрак, когда девушка внезапно проснулась. Ее кожа зудела из-за многочисленных одежд из шелка и газа[18], все еще бывших на ней. Она чувствовала рядом с собой тепло императорского тела. Он не тронул ее и пальцем. Единственным прикосновением императора стало случайное касание ее плеча рукой, когда он повернулся во сне.

На следующий вечер ее табличка снова оказалась повернутой. И еще через день.

После нескольких ночей, проведенных в постели императора, Суинь встала перед ним и развязала свой широкий пояс. Не отводя глаз от его лица, она спустила шелковые одежды с плеч и позволила им упасть к ногам. Его зрачки потемнели, однако он ничего не сказал. Не сделал ни малейшего движения в ее сторону.

Суинь видела желание в его взгляде. Она знала, как читать чувства на лицах мужчин, и могла распознать жажду обладания в напряженных движениях их тела. Император вовсе не был очень старым или неприятным на вид. Он проявил к ней неожиданную доброту. В этот момент она искренне желала доставить ему удовольствие.

Если Суинь подарит ему сына, грехи ее будут прощены.

Император долго смотрел, как она стояла перед ним с упавшими к ногам одеждами.

— Лин Суинь. — Наконец он поднялся и мягко взял ее за плечи. — Ты очень красива.

Ли Мин поцеловал ее в лоб, и она вздрогнула, закрыв грудь руками. Нагота перед ним смутила ее. В его глазах Суинь могла прочесть лишь восхищение, подобное тому, с которым взирают на изящную миниатюру на шелке или на закатное небо. Так она поняла, что мужская сила императора, его ян, каким-то образом повреждена. Божественный Сын Неба увечен и несовершенен.

С этого момента она узнала нечто очень важное. У императора была единственная дочь от императрицы. Трон остался без наследника. Если это получит огласку, власть императора окажется под угрозой, и поэтому он обязал ее хранить тайну. От этого зависела ее жизнь.

В ту ночь, когда император повернулся к ней спиной и уснул, Суинь уткнулась в заплаканную подушку щекой. Император защитит ее. Ее положение в качестве его фаворитки, «драгоценной супруги», было безопасным, однако она еще так молода. Суинь надеялась, что со временем она встретит кого-нибудь, кого еще сможет полюбить.

Ли Тао сидел в кресле напротив кровати, стараясь не двигаться, чтобы не разбудить Суинь. Ночью она повернулась на бок и спала, положив сложенные ладошки под щеку, совсем как ребенок. Тело ее поднималось и опускалось с каждым вздохом. Прошло несколько часов, прежде чем ей удалось заснуть. Однако с первыми лучами утреннего солнца она уже пробудилась ото сна.

Ее ресницы широко распахнулись, глаза уставились прямо на него.

— Вы не спали.

— Мне нужно совсем немного.

Суинь продолжала лежать под одеялом в постели. Потягиваясь, она что-то пробормотала чувственным, грудным голосом, и Ли Тао снова ощутил возбуждение. Ей не нужны жеманные фразы или искусные взгляды, чтобы зажечь его, подумал наместник. Если бы она только знала, сколько раз за ночь он удерживал себя от того, чтобы соединиться с ней.

— Я решил не выполнять нашу сделку, — заявил он.

В ее глазах появился опасный блеск, по спине пробежали мурашки. Суинь выглядела встревоженной и возмущенной, смотрела по сторонам с осторожностью дикой кошки, изготовившейся к прыжку. Она резко воскликнула:

— Даже воры и убийцы чтут договоренности!

— Я не вор.

— Вам нет от меня никакой пользы. — Взглянув ему в глаза, Суинь натянула одеяло себе на грудь.

— Не согласен.

— Я уже сказала вам, что ничего не знаю о ваших с Гао политических интригах.

Ли Тао рассмеялся. На этот раз смех его звучал искренне.

— Неужели вы забыли, как извивались, когда мой язык касался вас?

Суинь залилась краской. Она не забыла. Все вдруг изменилось, однако нетронутая «драгоценная супруга» даже не понимала насколько. Шелковые одежды упали с ее плеч, оставив их обнаженными. Лишь водопад черных волос скрывал ее бледную кожу от его взора. Ли Тао протяжно вздохнул. Нет, определенно он не готов отпустить ее.