— Где?

— В Девоне. Недалеко от побережья. Когда я была совсем маленькой, отец часто брал меня на рыбалку. Мне нравилось.

Кэтрин улыбнулась, вспомнив коротенькие бриджи, которые брала у сынишки повара, чтобы ездить на рыбалку. Они были слишком широки в талии и тесноваты в бедрах, но тогда ей нравилось их носить.

— Но когда я стала постарше, — продолжила Кэтрин, — то решила, что для леди рыбалка и все такое — занятия неподходящие.

Доминик усмехнулся:

— Слишком леди для… слишком многих вещей.

Кэтрин оставила его реплику без ответа, продолжая рассказ:

— К семи годам куклы стали занимать меня больше, чем рыбалка. Мне правилось одевать их в красивые наряды, которые помогала мне шить мама, и устраивать для них маленькие чаепития.

— Чаепития? — удивленно переспросил Доминик.

— Мне всегда нравилось то, что должно нравиться женщине; красивые наряды, красивая посуда, запах духов и шелест шелков. — Кэтрин грустно улыбнулась и добавила: — Если бы мои родители могли видеть меня сейчас, они бы не узнали своей маленькой послушной девочки.

Доминик усмехнулся и тоном, весьма сухим и не очень-то добрым, сказал:

— Позвольте не согласиться. В настоящий момент ваше английское благоразумие на изумительной высоте. Вы можете гордиться своим воспитанием, миледи.

В его устах «английское» прозвучало так уничижительно, что Кэтрин вдруг пожалела, что не родилась цыганкой или, на худой конец, француженкой.

— Если я правильно тебя поняла, ты одобряешь мое поведение?

— А ты как думаешь? — Доминик смерил ее тяжелым взглядом.

— А я думаю совсем наоборот: вчера я вела себя не как леди. Мало того, что я нагрубила, так еще и солгала.

Доминик тряхнул головой, и черные блестящие кудри мягко упали на лоб.

— Не оправдывайся, Кэтрин. Ты сказала то, что думала.

— Я хотела лишь остановить тебя. Вот и все. А в тот момент это был единственный способ… как-то… сделать нормальными наши отношения.

Доминик криво усмехнулся.

— Что ты называешь нормальным, Катрина? Когда спишь одна и не делишь постель с никчемным цыганом?

Кэтрин посмотрела ему в глаза. Во взгляде его оставалась враждебность. Он не собирался делать шаг к примирению. Ну что же, нет так нет. Она скажет ему все, а он пусть поступает, как хочет.

— Ты прекрасный человек, Доминик. Я никогда не забуду, что ты спас меня от Вацлава. И вчера ночью ты, наверное, поехал за мной потому, что мне грозила опасность. — Кэтрин дотронулась до щеки Доминика. — Я видела, как ты относишься к Яношу и другим детям. Я вижу, как они на тебя смотрят. Я вижу, как ты обращаешься с матерью, со старым Джозефом, даже с Яной. Ты не хотел в тот раз обижать ее, теперь я понимаю.

— Кэтрин, — тихо сказал Доминик, протягивая к ней руку, но Кэтрин жестом остановила его.

— Я восхищаюсь тобой, Доминик, восхищаюсь твоей смелостью и твоим благородством. Но я должна вернуться в Англию, к своей семье.

— К родителям? К братьям и сестрам?

Кэтрин покачала головой.

— Нет. Мои родители умерли, и у меня нет братьев и сестер.

— Прости, — тихо сказал Доминик. — Но тогда я не понимаю, почему ты хочешь домой, если у тебя в Англии никого не осталось.

Если бы только она могла сказать ему правду, попросить о помощи. Но что она могла ему предложить за помощь? Золото? Едва ли ему нужны ее деньги. Похоже, он и так достаточно богат. А титул… Скорее всего, узнай он о том, что перед ним графиня, он действительно решит, что она считает его ниже себя. Во всяком случае, сейчас не время для такого признания. Сейчас надо как-то загладить свою вину.

— Так, может, у тебя кто-то есть? — спросил Доминик, так и не дождавшись ответа. — Муж или любовник?

У Кэтрин словно гора с плеч свалилась. Доминик сам бросил ей соломинку, и она с удовольствием ухватилась за нее:

— Да.

Кэтрин сжала за спиной кулаки. Только бы не выдать себя. Только бы он не догадался, что она лжет.

— Видишь ли, я помолвлена. Мы поссорились, и я убежала. Я уверена, что он ищет меня, молит Бога, чтобы я нашлась.

— Тот мужчина… Ты его любишь?

Черные глаза смотрели на нее пристально, испытующе, словно хотели прочесть ее мысли.

«Скажи „да“, — уговаривал внутренний голос. — И все это безумие разом прекратится».

— Он очень добрый и великодушный человек, — сказала Кэтрин, потупившись. — Мы так хотели быть вместе.

По его глазам Кэтрин поняла, что Доминик сочувствует ей, может быть, немного жалеет.

— Я кое-что знаю о светской морали, Кэтрин, — сказал он тихо. — Неужели ты серьезно думаешь, что после всего, что с тобой произошло, этот человек женится на тебе? Большинство мужчин отказываются от женщины, если такое случается.

— Он не большинство.

Господи, Доминик прав. Сколько хлопот она доставит дяде, когда вернется. Ему придется употребить все свое влияние, чтобы избежать скандала. Ну ничего, главное — поскорее попасть домой.

— Расскажи мне об этом «небольшинстве».

Доминик расслабленно откинулся и прикрыл глаза.

Кэтрин вздохнула с облегчением. Кажется, он поверил.

— Он очень красив, — сказала она. Как ни неприятно было продолжать, выхода она не видела. — …И очень силен. Он хорошо знает жизнь.

Кэтрин старалась представить своего воображаемого возлюбленного.

— Он может быть требовательным, но может быть и нежным.

Доминик сдвинул брови.

— Он богат? У него есть титул?

Кэтрин покачала головой.

— Нет. Он вовсе не богат, но вполне состоятелен.

— Чем он занимается?

Кэтрин облизнула губы. Господи, что бы такое придумать?

— Он… э… выращивает лошадей. Ему нравится жить в пригороде. Он любит природу. И детей. Он очень любит детей.

— Понимаю.

Темные глаза скользнули по ее лицу. Выражение их было каким-то странным.

— Ну что же, я тебя понимаю. Таких мужчин женщины любят.

— Да, конечно.

Мужчина, которого она описала, действительно ей нравился. И вдруг Кэтрин поняла, что ее придуманный жених как две капли воды похож на Доминика. За одним исключением: Доминик был здесь, рядом, а не в Англии, Оставалось мечтать, что он не узнает в описании себя.

— Давай поговорим о тебе, — внезапно предложила Кэтрин, чтобы избежать дальнейших расспросов Доминика. — Твоя мать говорит, что ты никогда не женишься. Разве тебе не хочется иметь жену и детей?