– Что за маскарад? – спросила Сабина, которая тоже еще не врубилась.

– Нас со Львом призвали в армию. Я остаюсь здесь работать в военном госпитале, а Лев с первым эшелоном уезжает на фронт, – ответила мама Валя и заплакала. – Говорят, наши войска отступают со страшной скоростью, а немцы гонятся за ними на танках и бронемашинах и убивают всех подряд.

– Когда они успели? – не поверила Сабина. – Ведь вчера вечером все было тихо.

– Они начали атаки по всем фронтам в четыре часа утра, и говорят, уже захватили Минск. – Руки мамы Вали дрожали. – Господи, что теперь с нами будет? Что с нами будет?

– Так сирена была настоящая, а не учебная? – наконец выдавила из себя я.

– Еще какая настоящая! – закричала мама Валя, натягивая под гимнастерку короткую юбку цвета хаки. – А вы, как две жопы, сидите здесь, на верхотуре, и ждете, когда в ваш дом попадет бомба.

– Слушай, Валентина, – перебила ее Сабина. – Тебе страшно идет военная форма. В этой юбке видно, какие красивые у тебя ноги.

– Господи, настоящий сумасшедший дом, – взвыла мама Валя, – при чем тут юбка? Ты понимаешь, что фашистские самолеты бомбят все города от Киева до Харькова и даже Ахтырку, что мой любимый муж уходит на фронт и я, может, больше никогда его не увижу?

И тут до Сабины дошло.

– Ты хочешь сказать, что это война всерьез? – тихо спросила она, уронила веник и плюхнулась на старый поломанный стул, на который никто старался не садиться. Хоть Сабина была легкая, как перышко, стул под ней затрещал и начал медленно разваливаться.

Лев подхватил Сабину в последний момент, поцеловал ее, посадил на стол и сказал:

– Это очень серьезно. Говорят, немцы поставили своей целью уничтожить всех евреев. Я думаю, дорогая Сабина Николаевна, что вам пора подумать о своем будущем.

– В каком смысле – о моем будущем? – пролепетала Сабина.

– В прямом. Вам лучше поскорее отсюда уехать. Если немцы дойдут до Ростова, я не поручусь за вашу жизнь.

– Я полжизни прожила среди немцев, они лечили меня и учили меня, я говорю на их языке лучше, чем на русском. Зачем же им меня убивать?

– Этого никто не может объяснить. Даже такие великие психологи, как ваши учителя. Наверно, это какие-то другие немцы, охваченные какой-то новой формой безумия.

– А мои девочки? Их тоже могут убить?

– Они, слава богу, в Москве, а Москву сдадут в последнюю очередь, так что им лучше там оставаться.

Тут мама Валя тронула Льва за плечо и сунула ему в руки брезентовый мешок:

– Побежали, Левочка, а то ты опоздаешь на поезд и тебя объявят дезертиром. А ты ведь слышал приказ: всех дезертиров расстреливать на месте.

И они умчались, оставив нас с Сабиной в еще большем чаду, чем тот, в котором мы были после смерти Павла Наумовича.

– Ты думаешь, это правда, про войну? – спросила Сабина беспомощно, как ребенок.

– Конечно, правда, ты же видела, они оба надели военную форму, – ответила я рассудительно, как взрослая. Но тут же добавила тоже беспомощно, совсем как ребенок: – Но я не поняла про евреев. Разве можно всех уничтожить?

Словно в ответ на мой вопрос в дверь постучали. Сабина так и осталась сидеть на столе, а я пошла открывать.

За дверью стоял мальчик лет четырнадцати и протягивал мне маленький талончик:

– Гражданка Шефтель? Вас приглашают в три часа на центральный телеграф для переговоров с Москвой.

– В три часа дня? Мы же не успеем, – испугалась Сабина.

– Нет, успеете. Это в три часа ночи, – ответил мальчик. – Распишитесь, что получили уведомление.

Я расписалась, и мальчик убежал.

– Как же мы попадем на телеграф в три часа ночи? – голос у Сабины был совсем слабый. – Ведь ночью трамваи не ходят.

Мне опять пришлось стать взрослой.

– Мы поедем на телеграф последним трамваем и будем там сидеть, пока нас не вызовут по телефону, – твердо решила я. – А пока иди ложись, тебе надо отдохнуть. А я приготовлю обед.

Мы приехали на телеграф в полвторого ночи и просидели там до шести утра, дожидаясь телефонного вызова, который все откладывался. А когда нас наконец соединили, то оказалось, что толком поговорить нельзя – из-за войны частные разговоры сократили до трех минут. Говорила в основном Рената: она спрашивала, что им с Евой делать, оставаться в Москве или ехать в Ростов? Сабина от растерянности стала тратить свои драгоценные минуты на уверения в любви, так что мне в конце концов пришлось вырвать у нее трубку и повторить Ренате слова Льва про евреев и про то, что Москву сдадут не скоро. И потому последние секунды разговора ушли на раздраженный крик Ренаты про гадкого утенка, который вообразил себя белым лебедем.

Когда нас разъединили, Сабина спросила:

– Как ты думаешь, они вернутся сюда или останутся в Москве?

А я ответила:

– Надеюсь, у них хватит ума остаться там, – хоть была в этом не уверена. Я бы предпочла, чтобы они остались – мне казалось, что мы вдвоем с Сабиной как-нибудь справимся с трудностями, если эти две вздорные воображалки не замучают нас своими капризами. Реальной опасности ни я, ни Сабина, конечно, тогда даже и представить себе не могли.

Хотя мама Валя иногда пыталась Сабину вразумить, та ни за что не хотела ее слушать. Тем более что у мамы Вали времени на нас, по сути, не было: ее назначили старшей сестрой военного госпиталя, и она даже ночевать приходила домой не чаще двух раз в неделю. Она вваливалась в дом, еле волоча ноги, сбрасывала на пол сапоги и тяжелый армейский рюкзак, без которого теперь не выходила из госпиталя, плюхалась на кровать полураздетая и мгновенно засыпала. Утром, когда мы просыпались, ее уже не было, от нее оставалась только небольшая горка ценных вещей, вытряхнутых ею из рюкзака.

Самыми ценными она считала коробки свечей и спичек, уверенная в том, что скоро начнутся перебои с электричеством. Кроме свечей она приносила пачки муки, чая, сахара и гречневой крупы, которые велела прятать так, чтобы никакой вор не мог их найти. Мы с Сабиной устроили тайный склад всего этого богатства во внутренностях пианино, на котором все равно никто теперь не играл.

Теперь вместо музыки мы слушали сводки с фронтов. Их выкрикивал громкоговоритель, с первого дня войны подвешенный на столбе прямо под нашим окном. Сводки были ужасные, каждый день все страшней и страшней – немецкие войска продвигались на восток с непонятной скоростью, захватывая один город за другим. Сводки новостей