Отсутствием переднего бампера – это раз, и свежими царапинами через весь левый бок «Фольксвагена». Ярцев решил, что Алмазов боится, как бы машину не опознали, поэтому и бампер снял, и тачку поцарапал. От самого Алмазова ответа, зачем он снял бампер и где поцарапал левую сторону, полицейские не добились.

Кристально чистые и кристально честные водители из списка, доставшегося Валерке Жаворонкову, как и предполагал Крячко, за машинами своими следили соответственно. Ни пылинки, ни царапинки. Какой там скол на крыле? Протектор на покрышках и то не у всех стерся. В этом списке под подозрением осталась особа женского пола, Милена Веденеева.

С Валерой Жаворонковым она общаться не отказалась, напротив, проявила самое живое участие. И весь свой график передвижений за последний месяц расписала чуть ли не по минутам, и список тех, кто мог пользоваться ее машиной, предоставила. Длиннющий список. Как оказалось, Веденеева раздавала доверенность на право вождения своего авто направо и налево, и добрый десяток друзей и подруг катались на «Фольксвагене», куда душа позовет. Но как только Жаворонков попросил осмотреть машину, девушка встала в позу, заявив, что осмотр позволит осуществить только с предъявления соответствующих бумаг, так что саму машину Валера так и не увидел.

– Итак, подытожим, – выслушав все отчеты, предложил Гуров. – Что у нас есть на настоящий момент? Веденеева, Олешкин, Федот Алмазов и два водителя из списка «штрафников». Негусто.

– Все не то, Лева, – вступил в разговор Крячко. – Вот Леонид Зуб – это да, это кандидат, а все эти Веденеевы и Олешкины так, пыль в глаза.

– Должен быть еще один, – покачал головой Гуров. – Приметы такие, что не разгуляешься, но его минимум дважды видели на автостанции в Мякинино.

– Какие приметы? – уточнил Ярцев. – Возможно, мы с ним общались, только на заметку не взяли.

Гуров перечислил приметы, полученные от водителя. Из того, как описывала обидчика баба Клава, сообщил только про руки. Красные глаза, встрепанные волосы и злое лицо оставил за кадром, посчитав, что эти «особые» приметы баба Клава придумала от обиды.

– Перчатки? Я общался с мужчиной в перчатках, – выпалил Жаворонков. – И рост у него чуть выше среднего, и волосы русые. Вроде подходит. А перчатки обычные нитяные, такими все огородники пользуются.

– Из твоего списка?

– Ну, да. Верелыгин, кажется.

– И машину его видел?

– Не совсем, – смутился Жаворонков.

– То есть как это не совсем? – вступил в разговор Крячко. – Тебя за чем посылали? Машины осмотреть. И как это ты видел ее, но не совсем?

– Да он мне фотку показывал. В телефоне. Сказал, что на СТО отогнал, на профилактику. Велел завтра приезжать, если есть желание вживую посмотреть.

– Фотку? Очень интересно. Ты бы еще по картинке искал, – съязвил Стас.

– Думаете, он? – растерялся Валерка. – С виду такой вежливый, обстоятельный. И на контакт охотно пошел. Я его на работе поймал, он в службе доставки работает, экспедитором.

– А живет где? Или ты дом его тоже только на картинке видел? – продолжал язвить Крячко.

– Стас, прекращай! – оборвал напарника Гуров. – Сам знаешь, у Валеры опыта в таких делах нет. Бери список, сами поедем и проверим. Тем более что машину Верелыгин сегодня забирает.

– Номер телефона ведь есть. Он всегда на связи, сказал звонить, перед тем как ехать к нему. – Жаворонков покопался в карманах и вынул листок, где неровным почерком был написан телефонный номер.

– Ну, звонить мы ему точно не будем, – хмыкнул Крячко, выхватывая бумажку. – Телефон пригодится на случай, если дома не застанем. Ты про график работы его узнал?

– Да он сейчас на больничном, – сообщил Жаворонков.

– Зачем тогда в контору приезжал?

– Об этом я не спросил. Может, больничный лист завез. – С каждым вопросом полковника Жаворонков все больше сникал. – Или сами вызвали. Меня иногда вызывают, когда совсем запара в отделе.

– Ага, и у него в конторе запара. Пиццу развозить некому, или что он там развозит?

– Кондиционеры, – машинально ответил Жаворонков.

– Ты как вообще-то на него вышел? У конторы стоял и ждал, вдруг объявится? – поддел Крячко. – Человек на больничном, а ты его на работе ищешь.

– Все не так было, – принялся оправдываться Валера. – Я по базе пробил, узнал адрес и номер телефона. Позвонил, попросил о встрече, он и сказал, чтобы я к конторе подъезжал. Обещал подождать и дождался. Подвоха я не заметил, мне даже показалось, что он вполне доброжелательно к предложению отнесся. Потом выяснилось, что машина на СТО, но ведь в телефонном разговоре я не сказал, что интересуюсь его «Фольксвагеном», так что вроде никакого подвоха.

– Красавчик твой Верелыгин, ответственный, доброжелательный, отзывчивый, – опять съязвил Крячко.

– По-моему, не хуже остальных, – огрызнулся Жаворонков.

– Ладно, расходимся. Вы, парни, можете пока заниматься своими делами, – обратился Гуров к Агейкину и Ярцеву. – Сидите в отделе, караульте тех, кому повестки оставили. Валера, ты пока тоже отдыхай. А мы со Стасом сначала к Верелыгину, затем к остальным.

Первым из кабинета вышел Жаворонков, за ним потянулись Агейкин и Ярцев. Оставшись наедине с напарником, Гуров осуждающе покачал головой:

– Зачем парня дразнил?

– Да ладно, сам виноват. Сколько лет в полиции служит, а элементарных вещей не знает. Ну, хочешь, пойду извинюсь. Скажу, что просто подначивал, а так он молодец и сделал все по высшему разряду? – предложил Крячко.

– Оставь его, в следующий раз думай, прежде чем дразнить, – махнул рукой Лев. – Лучше скажи, что ты о нашем деятеле думаешь?

– Это ты про Алмазова? Да прогнил его бампер, и все. Никакого криминала. И бочину чем угодно зацепить мог. Если каждого, у кого старый рыдван не в идеальном состоянии, подозревать в криминале, у нас полстраны сидеть будет.

– Я не про Алмазова, про Верелыгина.

– А что Верелыгин? Может, хитрый гусь, а может, и правда человек открытый. Хочешь ему позвонить?

– Думаю, не стоит. Зачем предупреждать? Он и так знает, что им полиция интересуется, а если мы еще сообщим, что к нему едут два полковника, живой реакции нам не видать.

Согласно списку Жаворонкова, проживал Верелыгин в довольно престижном районе Ясенево, в семи минутах ходьбы от станции метро «Теплый Стан». Многоэтажка