— Не буду, товарищ полковник, утверждать ни то, ни другое, поскольку не владею ситуацией. В таких случаях я предпочитаю молчать и не высовываться. Но вы этого моей жене не говорите, пожалуйста. Она сейчас рядом со мной сидит, дома постоянно на картах «Таро» гадает, и часто ее предсказания сбываются. Тамара начнет с вами спорить, а ей волноваться сейчас вредно. Товарищ полковник, извините, но у меня второй телефон звонит. Я этот не отключаю, просто в сторону отложу. Вдруг там что-то интересное?

— Действуй! — согласился Валентин Юрьевич.

Я отложил телефон, вытащил из чехла другой и посмотрел на определитель номера. Звонил мне майор Никифоров. По пустякам Вячеслав Петрович не беспокоил меня никогда.

Я опасался, что майора в его деревне, забытой богом и людьми, застала беда, и торопливо ответил на вызов:

— Слушаю тебя, Вячеслав Петрович.

— Ты где сейчас, Виктор Вячеславович?

— В больнице у Тамары.

— Привет ей передай и самые наилучшие пожелания.

— Спасибо. Передам.

— Тут такое дело. Я домой из райцентра возвращался, решил почему-то через твою деревню проехать. Сам не знаю, почему так вышло. Не могу определить, что меня толкнуло на это. Покатил я мимо поля, где вертолет садился, и в окне твоего дома свет увидел. Еще не совсем темно было, но у тебя, я помню, всегда слегка сумрачно. Даже днем. Окна, наверное, маленькие. Меня вот что удивило. Свет горел и в комнате, и на кухне. Ружья у меня с собой не было. Да и двигатель моей машины шумливый, его издалека слышно. Если бы я у дома остановился, то этим сразу привлек бы внимание. Потому я отъехал в сторону, половину поля миновал, там только остановился и решил пешком вернуться. Бегом то есть. По дороге еще подумал, может, ты сам, когда утром уезжал, забыл свет выключить.

— Со мной такого не бывает. Я всегда выключаю. Тем не менее твои действия не одобряю. Ты же безоружный был. Зачем возвращался?

— У меня в багажнике малая саперная лопатка была. Старая еще, с армии сохранил. Отточена так, как и полагается. Я даже ею карандаш точил, когда дома плотничал. Захватил я, значит, лопатку, и побежал. Что странно, света уже не было. Ни в комнате, ни на кухне. Я во двор вошел, проверил. Дом закрыт. Прогулялся я вокруг него, огород, сарайчик твой просмотрел — никого. Только показалось мне, будто кухонное окно неплотно прикрыто. Я подошел, подковырнул лопаткой, оно и распахнулось. Я внутрь пролез, свет сразу зажег, все осмотрел, даже в шкафы, извини уж за такое самоуправство, заглянул, и под кровать тоже. Нет, никого не обнаружил. Но я же не дурак, и старческого маразма у меня пока не наблюдается. Я отчетливо видел свет в окнах. Ты не подумай чего.

— Я, Вячеслав Петрович, в тебе не сомневаюсь. Хотя по-прежнему думаю, что зря ты в это дело влез. Ты сейчас где?

— У себя. В твоем доме свет выключил, окно прикрыл поплотнее и пошел к машине. Все благополучно закончилось. Можешь не переживать.

— Ты вполне уверен, что все уже закончилось? Мне кажется, что может еще и продолжение последовать.

— Я тоже об этом догадываюсь, хотя сомневаюсь в том, что оно последует прямо сейчас, так вот быстро. Даже если твои незваные гости номер моей машины записали, то узнать, где я живу, они смогут только завтра через ГИБДД. Но я на всякий случай свое ружье снова зарядил картечью. Сейчас вот с тобой поговорю и пойду ночевать в сарай. У меня там на чердаке лежанка оборудована. Соберу из подручного материала кое-какие охранные сооружения, сделаю что-то вроде сигнализации.

— Все правильно, товарищ майор, — поддержал я Никифорова. — Я еду к тебе. Телефон под рукой держи, чтобы я тебя предупредить сумел, а то подстрелишь ненароком.

— Жду, Виктор Вячеславович. Как приедешь, мы с тобой вдвоем твой дом посетим. В одиночестве туда не суйся.

— Добро, Вячеслав Петрович. Жди. Я быстро доеду.

Я отключился от разговора, убрал в чехол свой телефон, взял в руки другой и быстро передал полковнику Самохину суть беседы с майором Никифоровым.

Он обеспокоился, похоже, даже больше, чем я, и проговорил:

— Ты сейчас позвони полковнику Альтшулеру, предупреди его, просто в курс дела введи.

— Понял. Позвоню. Товарищ полковник, у меня к вам просьба. Я вот прямо сейчас вижу, что Тамара свой пистолет проверяет. Я так думаю, что она со мной поехать намыливается. Меня, боюсь, не послушается. Вы ей все же начальник. Прикажите, чтобы из палаты не высовывалась.

— Дай ей трубку.

Я передал телефон жене.

Она молча выслушала Самохина и отделалась одним коротким словом, произнесенным с заметной обидой:

— Есть! — После чего жена вернула мне аппарат, посмотрела на меня почти с ненавистью и заявила: — Предатель!

Я после этого только поморщился, потому что предателем себя не считал.

— Лучше быть предателем, чем вдовцом, — сказал я, вздохнул и заметил, что Валентин Юрьевич от разговора уже отключился.

Телефон, предназначенный для связи с господином Генераловым, я убрал, а со своей трубки позвонил полковнику Альтшулеру.

Он выслушал меня и спросил:

— Ты сейчас где?

— У Тамары в палате.

— Я тут хотел уже отпустить группу подполковника Балакирева домой, в Москву, но почему-то решил задержать их до завтра. Как чувствовал, что они понадобятся. Жди. Балакирев сейчас же отправляется с группой в больницу. Встреть их. Они с тобой поедут. Что-то там, в деревне, сегодня может произойти, я думаю. Вам следует быть готовыми ко всему.

— Через несколько минут выхожу встречать, — пообещал я и посмотрел на Тамару, которая пистолет все же убрала, хотя и не в рюкзак, а под подушку, ближе к руке.

Когда оружие на предохранителе, пусть даже патрон дослан в патронник, можно спокойно спать, взяв рукоятку пистолета под подушкой в ладонь. Случайного выстрела не произойдет. Тамара это отлично знала и потому предпочитала спать с пистолетом в руке. А тот факт, что она держит руку под подушкой, едва ли кого-то постороннего насторожит. Я вот, например, всегда одну руку под подушку подкладываю. И многие из тех, кто привык на боку спать, делают так же, насколько мне известно.

Вообще мы, спецназовцы, редко спим на спине, потому что в таком положении частенько храпят. А он для нас является совершенно недопустимым явлением. Поэтому многим приходится менять свои гражданские привычки и спать на боку или на животе, кому как удобнее. При нашей службе сделать это не так уж и сложно. Боец за день занятий так изматывается физически, что засыпает в любой позе, стоит только ему голову положить на подушку.

Но за Тамару я был относительно спокоен. Во-первых, четыре спецназовца ФСБ в одном коридоре, по паре у разных палат — это значительная сила. Во-вторых, сама Тамара всегда сумеет за себя постоять. Тем более имея пистолет не в рюкзаке, а в руке. А уж пользоваться им она умеет очень даже неплохо. В этом имели возможность убедиться бандиты Боба, которые пожаловали в наш дом.