Кстати, о кроликах… Но нет, я пока не была готова к полному пониманию, хоть и слышала вокруг странные звуки. Продолжала скулить в руки, но пыталась опомниться и вытирала со щек слезы, как только они набегали, а потом все повторялось вновь и вновь. Сначала надо мысленно ответить на главный вопрос, а потом уже осмотреться. И ответ становился все более очевидным – я не была раньше в этом помещении, но однажды в него заглядывала. Это отсек зверинца, в котором содержат разных опасных тварей, коих я тогда заметила лишь краем зрения. Теперь я тоже опасное животное! Страх драконов был непередаваем, меня лишили сознания и перетащили сюда, потому что свободу таким монстрам давать нельзя? А что дальше – убьют? Или будут содержать годами в этой клетке, как других подопытных?

В сравнении со спальней в общежитии драконов условия разительно отличались. Да что там, они отличались даже от сельской комнатушки, где я жила с двумя старшими сестрами. Никакой мебели, только дырка в полу – отхожее место. Пройдет день или два, и тогда я буду радоваться даже появлению жестяной миски… все познается в сравнении. И снова эти треклятые слезы. Небесные духи, хоть помогите справиться с нервами, раз со всем остальным не помогли!

К счастью, было хотя бы не холодно, но я все равно пыталась натянуть ткань на голые ноги, будто она прятала меня от опасностей. Но через несколько часов мучительных терзаний поползла к внешней решетке. Разглядела в грязном проходе щепку, до которой рукой не дотянуться. Хлопнула по ограждению и произнесла заклинание, поднимающее легкие предметы в воздух. Щепка поддалась без труда – это меня немного успокоило. Получается, магию во мне не блокировали полностью, если это вообще возможно. Но, к сожалению, я не знала никакого колдовства, способного мне помочь в подобной ситуации.

Щепка послушно перелетела мне в руки, но через пару минут рассыпалась – так усердно я царапала ею ошейник, хоть и без особой веры в успех. Разумеется, драконы подстраховались и нацепили на меня артефакт, который сподручными средствами не снять. Так, не беда! Вот все остальное беда, а это – не беда.

Соберись, Лорочка, соберись, плакса расхлябанная. Ты весь свет победила и не сгинешь в этих стенах, даже не имея возможности сообщить матери о том, что произошло. Совершила несколько преступлений, но точно не сгинешь за то, в чем абсолютно не виновата! Иначе мир станет несправедлив. А для несправедливого мира нужна Великая Змея, которая явится и наведет порядок! Подбадривая себя этими мыслями, я вначале увеличила мантию – так, чтобы она с запасом закрывала руки и ноги. И пусть ощущала себя теперь в безразмерном мешке, но создавала хоть подобие уютности. Заставила себя подняться и подойти к решетке снова.

Звуки раздавались только с одной стороны – с той, где и был выход. Другая сторона пустовала – не нашли, наверное, изверги столько жертв, чтобы заполнить все клети. Почти передо мной, через коридор в пять шагов шириной, находилось что-то наподобие ботанической клетки – там выставили большие растения в тяжелых кадках. Я вспомнила из курса бытового хозяйства, что эти цветы-хищники раньше использовали в богатых домах для ловли мышей и насекомых, но потом они были признаны опасными. И вот, осталось несколько экземпляров в этой магической тюрьме. Красный свет как раз над ними был усилен – в общем-то, именно там и располагался единственный источник освещения в огромном помещении. Да, цветочки, даже вас за решетку поместили, хотя максимум от вас вреда – убить кошку, подошедшую слишком близко, что уж говорить обо мне?

Заставила себя все-таки прижаться лицом к решетке и оглядеть сторону, которая пугала меня больше всего. И сразу отшатнулась, разглядев длинные белесые щупальца, тянущиеся вперед и постоянно меняющие форму. Они чуяли меня – вытягивались синхронными волнами в мою сторону, будто принюхивались к новой соседке. И я радовалась, что расстояние слишком велико даже для этих эластичных конечностей. Похоже, в этом вся наша община, если остальные заключенные не лежат уже тихими трупами: я, аморфные желеобразные существа внешне крайне отвратительной природы и симпатичные листья напротив. Прекрасный антураж для кончины. Теперь осознание было не рыдательно-истеричным, а холодным и спокойным: слишком много времени прошло, судя по голодным спазмам в желудке, но сюда так никто и не пришел. А означает это, что вопрос мой решен, незачем вести дипломатические беседы. Что ж, надеюсь, дотяну до того момента, когда смотритель придет цветочки полить – хоть в глаза этому человеку посмотрю. Пусть и он посмотрит в мои глаза. Если сможет.

Вздремнув, начала развлекать себя чем придется: то мамкины песенки под нос напевала, то разговаривала с щупальцами, которые от моего голоса забавно вздрагивали, а потом снова тянулись:

– И давно вы здесь, собратья по несчастью? Много народу убили? Вот я никого! Теперь немного об этом жалею… сейчас бы хоть совестью мучилась, а не голодом. А вас там сколько, а то по вашим червям не догадаться? Ну-ну, тянись еще немножко – так мы через недельку-другую сможем руки друг другу пожать. В смысле, щупальца. Хотя я недельку без еды не протяну – вы уж простите, если случайно снова оставлю вас в одиночестве.

Они вряд ли были разумны – просто реагировали на голос. Я даже через некоторое время начала замечать некоторое сходство с любопытными собаками. Скорее всего, они несут большую опасность, но со временем чувство страха притупилось – сложно бояться того, кто оказался в той же беде. Даже если это безмозглая рычащая собака. И я развлекала нас всех, пронзая тишину хоть какими-то звуками:

– А я еще несколько дней назад думала, что все мечты догнала, представляете? И любовь нашла, и науки постигала. Любовь, ага. Сейчас моя любовь или под домашним арестом, чтобы вокруг все не разнес, или с тошнотой справляется, что посмел влюбиться не в ту. Счастья ему, в общем, и здоровья. Спеть снова мамину песенку, которой она нас маленьких убаюкивала? Так я уже пять раз пела! Ну ладно, уговорили…

Не имею представления, нравилась ли им песенка или, наоборот, раздражала, но щупальца от неуверенно выводимой мелодии укорачивались и становились толще, будто сжимались и замирали. А вот когда я им про семью рассказывала, опять вытягивались и струились по воздуху, как водоросли в воде.

* * *

Отчаянье может свести с ума, а счет времени я потеряла. Но от дремы очнулась сразу, как только в помещении раздался новый звук, к которому ухо привыкнуть не успело. Тихий скрип двери. Неужели смотритель решил покормить не только кроликов?

Но почти сразу за скрипом раздался приглушенный женский вскрик:

– Это еще что за гадство?

– Дальше, дальше, – в ответном шепоте я с удивлением узнала голос Орина.

Лисы обнаружили меня почти сразу – я просто не могла поверить, что первыми увижу именно их, и потому дар речи потеряла. Особенно поразило, когда Оли потянула мне сквозь решетку кусок хлеба и колбу – такую, какую мы на практиках для колдовства используем.

– Вода, – пояснила она. – Мы понятия не имели, где тебя искать, потому обойдешься без десертов.

Я жадно глотнула из колбы и сразу вонзилась в хлеб зубами. Не прожевав толком, выдавила: