Начал без предисловий, делая вид, что разглядывает растения в другой клетке:

– Я знаю, что это несправедливо, Кларисса. Но я ума не приложу, что делать. Ты – опасность. Ты – худшая опасность из тех, что стояли перед драконами со времен нашего первого воплощения. Убийство видится единственным выходом. Но мне еще ни разу не приходилось сообщать родителям, что их ребенок погиб в стенах академии. Пусть они даже обычные купцы.

Значит, Сат еще про мою семью не рассказал. Я пока не называла его поведение предательством – требовалось больше деталей, и эта была очередной.

– Как же вы, должно быть, страдаете, господин ректор! – язвительно отреагировала я. – А вам не приходило в голову, что таким образом драконы и способны создавать себе врагов? Я, всегда старающаяся всех понять и даже полюбившая одного из вас, не попыталась причинить кому-то вреда! Из чего же такие выводы?

– Из легенд, которым раньше никто не придавал значения, Кларисса, – он объяснял сдержанно. – Великая Змея вернется лишь для того, чтобы пожрать свое потомство.

– Какая чушь! – я даже не пыталась сдержаться. – Не правильнее ли просто продолжать меня учить своей магии для предотвращения вреда – то, что и делали до сих пор?!

– В этом и загвоздка, ты разве не поняла? Мы учили тебя не своей магии. Мы учили тебя твоей магии, Кларисса. Той самой, которую ты когда-то нам и передала.

– Я передала? Мне девятнадцать лет исполнится через месяц! Глаза разуйте – я девчонка, которая никого еще не породила и уж точно никого не собиралась пожирать!

– Откуда же мне знать? – он говорил растерянно. – Мы усиленно ищем любые отсылки – и, клянусь, я буду рад найти такую, где мне не придется делать этот жестокий выбор. Ты всегда мне нравилась, привлекала своим характером. Казалась какой-то инородной, особенной. Но теперь понимаю почему… и, к сожалению, ничего не находится в твою пользу. Легенда слишком проста, чтобы допустить двойные трактовки.

Я попыталась успокоиться, ведь от исхода этого разговора может зависеть мое существование:

– А куда делась предыдущая Змея после того, как породила драконов?

– Так умерла, когда закончились ее дни. С тех пор нет ни одного упоминания о таком виде. Сложнейшая задача по моему предмету: как через тысячи и тысячи поколений ты умудрилась унаследовать самый рецессивный ген?

– Постойте, а как же мой настоящий отец? – я говорила импульсивно, хотя эмоции были лишними. – Я это уже теперь осознала – он не был драконом! Лайна ведь почти до того же додумалась! Речь даже не о цвете волос, но разве мог бы дракон оставить женщину, которую назвал своей, да еще и беременную его ребенком?

– Не смог бы, – ректор уверенно качнул головой. – Если он только не погиб.

– А если он не погиб?! Если у нас, – я все еще не хотела признавать за собой такой ярлык, но вынудила себя: – Если у нас, змей, и нет драконьего чувства собственничества? Тогда он просто поступил так же, как поступают сотни самых обычных мужчин!

Господин ректор хмурился и с силой тер виски:

– Тогда это наталкивает на другую версию – ген змеи мог передаваться скрыто по мужской линии. Но Великая Змея возродилась тогда, когда родилась первая девочка.

– Вы опять про Великую Змею?! Я-то здесь при чем?

– Знать бы, при чем здесь ты… И знать бы, какие последствия будут у каждого решения. Тебе плохо, Кларисса, но меня изнутри рвет этим выбором – и не надо яда, он не поможет.

Он собрался уйти, будто бы на этом разговор закончен. Уйти – и снова оставить меня в сосущей тишине и красноватом полумраке.

– Стойте! Ответьте хотя бы еще на пару вопросов!

Ректор нехотя притормозил.

– Только не на те, которые связаны с твоей судьбой. Я все еще ищу какую-то другую информацию, но, кажется, уже знаю верный ответ, просто не хватает смелости его принять.

– Хорошо, спрошу о другом. Что с Сатом? Как он воспринял новости?

Ректор зло расхохотался в сторону, но все же соизволил дать ответ:

– Плохо воспринял, но это предсказуемо. Зато радуйся – он больше не считает тебя своим сокровищем. Когда-то Праматерь дала нам эту черту – быть может, для того, чтобы мы тщательнее охраняли ее богатства. Но сама она не может считаться богатством – она больше, значимее, изначальнее любого дракона. Ты настолько больше Сата, что удивляюсь, как его голова все еще не лопнула.

– И что же он… делает?

– Осознает, наверное. Я выслал его, чтобы осознание прошло быстрее. Как и Данну. Она к тебе не так привязана, но с дочерью тоже случилась настоящая истерика под лозунгом: «Папочка, как же я посмела просить Змею делать мне вышивки?». Не начала бы молиться на лилии на ее рукавах, а то создаст самую нелепую религию. Небесные духи, ты хоть сама осознаешь, кто ты есть?

– Вообще нет.

– А как же тогда нам это осознать? – он будто умолял меня о помощи.

– Тогда последний вопрос, эйр, – я тоже усмехнулась, специально использовав это обращение. Мне нужно было отметить, поправит или нет. Но ректор будто даже не заметил – или признавал за мной право называть его как угодно. – А вон те аморфные твари – что такое?

– Мираши? – он вскинул брови, переводя взгляд на ближайшее щупальце, которое силилось и никак не могло до него дотянуться. – Опасные хищники. На границе расплодились, пришлось вмешаться драконам. Почти всю популяцию уничтожили, но нескольких привезли сюда – понаблюдать за повадками. Нужно быть готовыми, что они снова где-то появятся. Но узнали пока только о поразительной живучести, поразительной тупости и поразительной прожорливости.

– А вам не приходило в голову, что милосерднее их убить, чем держать здесь?

– Ты сейчас о мирашах или о себе?

Риторический вопрос стал последним перед его уходом. И на него отвечать не хотелось – я не знала, что милосерднее: уничтожить хищника сразу или заточить, оставив каплю надежды на освобождение в каком-нибудь далеком будущем.

– Мираши, значит? – я веселила себя демонстративно бодрым голосом. – Не просите, мираши, сейчас спою! Согласитесь, с Лоркиными песнями сжиматься и вытягиваться веселее! Ау, это кто там в такт не попадает?! Сосредоточились, ребята, и давайте заново! А эти драконы сами тупые – вы их не слушайте. Придумают какую-то легенду и айда мочить штанишки…

Лисы справились быстрее, чем сами прогнозировали. Через некоторое время после очередной трапезы дверь скрипнула. Их породу легко узнать по этому звуку и отсутствию эха шагов, потому я стряхнула сонливость и сразу бросилась к решетке, у которой уже обозначилась Оли.

– Ты как, подружка милая? – поинтересовалась она.

– Кормят, поят, одежду вон принесли… – отчиталась я. – Но вряд ли тем меня уговорят здесь еще погостить. Вы нашли способ? Иначе убьют меня – по всем оговоркам ясно, что только последней капли для решения не хватает. Вы снова опоили смотрителя зверинца?