Моника рассказала Эве о своем детстве и своих родителях. Рассказала, что отец происходит из старинной бостонской семьи, но вскоре после получения диплома некий банк послал его работать в Каракас – как раз в те годы Венесуэла переживала нефтяной бум. Молодой человек пустил корни в Венесуэле, женился на красивой девушке из столичного высшего общества, у них родились две дочери. А еще Моника сообщила, что ее мать умерла десять лет назад, сестра живет в Бостоне, отцу сейчас шестьдесят семь лет, он ушел на пенсию и пристрастился ко всякого рода пагубным удовольствиям – в первую очередь к выпивке.

Правда, Моника не стала рассказывать Эве Лопес о том, что обнаружилось два года назад: Чарльз (Чак) Паркер подделал финансовые документы, чтобы скрыть огромную растрату. Этот венесуэльский Мейдофф[15] мошенничал на протяжении многих лет, в результате чего потеряли свои вклады все, кто доверился этому банку. Банк постарался очень аккуратно разрулить неприятное дело, Паркера уволили, но дали шанс: если в строго оговоренные сроки он не возместит украденное, ему не миновать тюрьмы.

Ничего не сказала Моника и о том, что в настоящее время ее отец безвылазно сидит дома, беспробудно пьет с горя и не знает, что делать. Не сказала она и того, что очень любит отца и готова пойти на все, лишь бы не допустить, чтобы его судили и приговорили к реальному сроку заключения. Не сказала, что и красоту свою, и ум, и все связи поставила на достижение этой цели. Да, об этих неприятностях Моника даже не упомянула, поскольку, будучи одной из самых известных персон в стране, должна была вести себя с большой осмотрительностью.

Ее утренняя новостная программа имеет на телевидении самый высокий рейтинг. Паркер берет интервью у политиков и сильных мира сего и умеет держать себя с ними жестко и в то же время уважительно. Весьма часто ее программы служат основой для статей, которые публикуются на первых полосах в изданиях самого разного направления. То, что каждый день звучит в программе Моники, потом обсуждается по всей стране.

На самом деле Эве Лопес хорошо известно все, что так тщательно скрывает Моника. И даже больше того. Эва хотела бы помочь подруге, но не представляет, как это можно сделать. А еще Эва с удовольствием перестала бы использовать Монику в качестве источника информации, но и тут ее личное желание мало что значит. Получаемые от Моники сведения бесценны, как и ее связи.

Кроме того, на Эву очень сильно давят сверху. Во время последнего разговора с Оливером Уотсоном она получила приказ немедленно пустить в ход все возможные средства, чтобы нейтрализовать главного кубинского резидента, на след которого, по признанию Эвы, она так до сих пор и не вышла. Но она снова твердо пообещала, что будет работать в этом направлении еще упорнее, а пока ограничилась составлением отчета, основанного на сведениях, полученных как от Моники, так и от других лиц.

Несколько месяцев назад ее агенты раскопали кое-что о тайных связях между Праном и неким Вилли Гарсиа, весьма любопытным персонажем, который принадлежит к экономической и социальной верхушке страны и, по словам самых надежных осведомителей Эвы, входит в круг близких к президенту людей. Шпионские фотокамеры засняли, как Вилли Гарсиа беседует с Чавесом в роскошных тюремных покоях Прана. На других фотографиях, тайком сделанных с большого расстояния, Пран и Вилли обедают с мужчиной, который сидит спиной к камере. Возможно, это Уго. Где это происходит, непонятно, однако компанию им составляют красивые женщины. Снимки сделаны во время тюремного заключения Чавеса. Люди за столом пребывают в самом веселом расположении духа. Пьют шампанское и вообще шикуют вовсю. А еще Эва внимательно изучает видео, снятое в президентском дворце на приеме по случаю инаугурации Чавеса, где Вилли Гарсиа горделиво улыбается, направляясь к президенту, чтобы засвидетельствовать свое почтение ему и первой даме.

Затем Эва переходит к фотографиям, совсем недавно напечатанным в официальной кубинской газете “Гранма”. На них запечатлены Фидель Кастро и Уго Чавес во время одного из ставших теперь частыми визитов венесуэльца на Кубу. Эва раскладывает перед собой все снимки и пытается найти некое связующее звено.

– Кто же вы такой, господин президент? – шепчет она.

В девять вечера Пран берет трубку самого тайного и самого надежного из своих многочисленных телефонов – тот, что трезвонит сейчас как-то уж особенно настойчиво. Пран здоровается и самодовольно улыбается. Он слышит голос Уго, который объявляет, что теперь, став президентом, хочет по-настоящему отблагодарить его за все, что Юснаби Валентин сделал для него, пока Чавес сидел в тюрьме. Он может, например, подписать указ о помиловании Прана. Тот с улыбкой и очень вежливо отказывается от столь любезного предложения. Ведь там, снаружи, у него слишком много врагов и слишком много неразрешенных конфликтов с конкурентами по преступному бизнесу… Так что, едва он высунет нос на улицу, его сразу же прикончат.

– От всего сердца благодарю тебя за великодушный жест, президент, но пока мне будет спокойнее здесь, пойми меня правильно…

Однако Уго во что бы то ни стало желает щедро рассчитаться за невероятно важную для него в тех обстоятельствах поддержку, и Пран чувствует, что теперь и вправду настал подходящий момент, чтобы получить заслуженное вознаграждение.

– Ладно… раз ты настаиваешь… Но честно признаюсь: мне самому ничего не надо. Однако я был бы рад, если бы ты прислушался к моим скромным рекомендациям, когда начнешь подбирать себе команду. Есть люди, которым лично я полностью доверяю, весьма одаренные люди… Они искренне восхищаются тобой и могут оказаться тебе весьма и весьма полезными, если вы станете работать вместе.

Повисает напряженная пауза. Пран и Вилли обмениваются взглядами. Осьминог продолжает:

– Естественно, я могу назвать имена! Например, Гильермо Гарсиа. – Уго что-то говорит в ответ. – Да, это именно он! – радостно подтверждает Пран. – Ты ведь знаком с Вилли. Он незаурядный экономист, очень уважаемый, хорошо ориентируется в проблемах нашей страны. Поставь его на экономику, и ему, как никому другому, поверят инвесторы из частного сектора – что наши, что иностранные. Он окончил Гарвард, знаешь? Можно сказать, что два языка для него родные, и это человек фантастически талантливый.

Пран подмигивает партнеру. Прощается со “своим дорогим президентом”, вешает трубку и поднимает стакан с ромом. – Я уже говорил тебе, Вилли, что не являюсь хозяином всего мира. Зато меня можно считать все равно что сыном этого хозяина! И Господь меня любит! – говорит Пран и смеется собственной шутке.

Несколько дней спустя Пран сидит перед телевизором и с явными признаками нетерпения на лице смотрит очень важную пресс-конференцию, которую транслируют из президентского дворца. Чавес, излучая обаяние, представляет стране членов своего первого кабинета министров. Моника Паркер в прямом эфире комментирует это событие: