– Девочка выложила видео в Интернет, но мы без проблем удалили все ссылки. К счастью, она не опубликовала все в открытом разделе, так что, думаю, ваш друг может спать спокойно, – сказал он. – Видео было и в телефоне. Мы перерыли весь дом, забрали все, где могла храниться информация, включая диски и флешки. Не думаю, что она сохранила копии где-то еще, но в случае чего – звоните, мы исправим оплошность.

– С отцом проблем не будет? – спросила Инна, затолкав ноутбук в пакет.

– Ну что вы, голубушка. При удачном стечении обстоятельств все спишут на банальное ограбление. Возможно, кого-то заинтересует, почему грабители не только обнесли квартирку начальника, но и напали на его дочь, но подумают, что это связано с профессиональной деятельностью папаши.

Инна не любила, когда ее называли «голубушкой». Это было еще похлеще «милочки». «Милочкой» ее как-то назвала первая жена Боталова, когда они встретились в Москве, чтобы «принюхаться». Мать Егора хотела вернуть сына домой, на бывшего мужа смотрела зло, а Инну в упор не видела, обращаясь к ней только в случае крайней необходимости. Там, в ресторане, такая необходимость и произошла. Виктория сказала: «Милочка, передайте мне соль».

Вспоминать об этом было неприятно, поэтому Инна быстро спросила:

– А с девочкой ничего…

– Нет-нет, не беспокойтесь. Собственно, мы даже вам благодарны.

– Мне? – удивилась Инна. – За что?

– На папеньку девочки мы у них дома столько занятного накопали, а сферы наших интересов весьма обширны… Так что в каком-то смысле вы оказали нам услугу.

Больше ей было нечего спросить. Инна подумала, что все устроилось отлично и, возможно, решать проблемы в сфере шоу-бизнеса не так уж сложно. Когда она встала, Иван Иванович тоже поднялся и галантно приложился к ее руке. Губы были ледяными. Инна с трудом подавила желание вырвать ладонь из его рук.

– Было приятно иметь с вами дело, – произнес он бархатным голосом. – В случае чего – обращайтесь, всегда поможем.

В конце октября Димку пригласили на телевидение.

Дела на тот момент резко пошли в гору. Оксана Люксенштейн перестала угрожать и, судя по скупым объяснениям вечно занятой Инны, больше на горизонте появиться не должна была. Гастрольный график пришел в норму, новый коллектив музыкантов и балета набрали в рекордные сроки. Инна начала поговаривать, что после новогодних праздников они устроят Димке отдых где-нибудь за границей, а потом снимут клип. Нужна только хорошая песня, потенциальный хит!

Все налаживалось.

Если под руководством Оксаны он едва сводил концы с концами, то теперь денег существенно прибавилось. Он начал подумывать о покупке машины. До того на постановочные съемки он ездил на «Инфинити» Егора, когда удавалось выцыганить ее у друга на день. Егор машину давал неохотно, угрожая расправой, если Димка ее поцарапает или, чего доброго, разобьет…

Паника передавалась и Димке, так что он с облегчением возвращал собственность друга в гараж.

Все было хорошо. Тусовка благосклонно взирала на возвращение кумира в родное стойло. Зрители шли на концерты, газеты посвящали Димке целые развороты, а Инна ревниво следила, чтобы на фото она всегда была рядом с ним. Ее собственная популярность росла, а пресса уже почти перестала связывать ее имя с всемогущим Александром Боталовым.

Утром, когда Димка валялся в постели, его поднял на ноги звонок.

– Дрыхнешь? – миролюбиво спросила Инна.

Димка отчаянно зевнул и буркнул в трубку:

– А что? Нельзя?

– Почему же нельзя? Можно. Но это сегодня. А завтра у нас, Димася, решающий день. Так что ты должен быть огурцом. Не вздумай напиться.

– Корпоратив какой-то незапланированный? – осведомился он и залез поглубже под одеяло.

В квартире было прохладно, плечи мерзли, а из окна, которое он забыл закрыть, немилосердно дуло. Под боком возилось и дышало что-то большое и теплое, со знакомым запахом духов и горячего тела.

– Лучше, – оптимистично пообещала Инна.

– Что тогда?

– Угадай!

Димка вздохнул.

Чего ему не хотелось совершенно, так это играть в угадайку.

Накануне он пропел в ночном клубе до двух ночи, потом еще долго сидел в ресторане, домой вернулся лишь к пяти утра и надеялся, что сегодня его точно никто не побеспокоит хотя бы до обеда. На кровати пошевелился ком одеяла, из-под него высунулась изящная рука с парочкой браслетов и длинными, покрытыми черным лаком, ногтями.

Димка уставился на одеяло: не покажется ли что-нибудь более волнующее?

Потом, спохватившись, проблеял в трубку нечто нечленораздельное и сконфуженно затих.

Инна верно истолковала его молчание и смилостивилась:

– Ладно, все равно не угадаешь! Я договорилась о твоем участии в «Голубом огоньке».

Димка вдохнул, подавился воздухом и закашлялся, отфыркиваясь, как пес.

«Голубой огонек»! Новогодняя ночь!

Эфир в самый прайм-тайм!

О съемках в этой передаче мечтают все артисты, и только мэтры вальяжно переходят с канала на канал, не особо беспокоясь, позовут их или нет. Мэтров звали всегда, и зачастую, не особо утруждаясь, они исполняли одни и те же песни в одних и тех же нарядах. На эстраде было всего человек десять-пятнадцать артистов, которые с завидным постоянством блистали на всех каналах. Звездой номер один оставался Теодор Алмазов, который после ухода со сцены его экс-супруги продолжал публично объясняться ей в любви, что зрителям уже порядком прискучило. В вечную любовь никто не верил, однако игре Алмазова внимали с почтением.

Димка Алмазову очень завидовал.

Сняться в новогодней передаче ему хотелось всегда.

В прошлом году даже получилось засветиться на одном из каналов, но поскольку канал был так себе, да и песня не блестящая, этого никто не заметил. Подумав об этом, он испугался, что Инна запихнула его куда-нибудь на периферию, и все повторится вновь.

– Какой канал-то? – прохрипел он сквозь кашель.

– Ты водички выпей на всякий случай, – насмешливо посоветовала Инна.

– Хватит издеваться! Где я буду петь?

Она помолчала несколько секунд, заставляя его нервничать, а потом подсекла крючок, озвучив названия двух федеральных каналов.

Димку подбросило до потолка!

Соскочив с постели в одних трусах, он, не обращая внимания на сквозняк и обжигающе ледяной пол, запрыгал по квартире с дикими воплями. Инна хохотала в трубке и что-то кричала ему, но он не слышал. И только чуть-чуть успокоившись, снова прижал телефон к уху:

– Да, слушаю!

– Это я тебя слушаю! – хихикнула она.

– В смысле?