Она еще наивно надеялась, что сможет его изменить.

Неопределенный статус в его доме не давал Марине покоя. Она решилась забеременеть. В декабре, нарядив елку, она сказала ему, что ждет ребенка. И тогда он, уже совершенно трезвый, избил ее в третий раз…

Лена раздраженно поставила на столик чайные чашки.

Ложечки жалобно зазвенели, Марина сморщилась.

Беременность проходила в обычном режиме со всеми вытекающими прелестями: токсикоз, раздражительность и резкие перепады настроения, которым сопутствовал страх быть побитой или, что куда хуже, снова оказаться на улице. А на дворе уже не осень, а самая что ни на есть зима – московская, сырая, с пронизывающим до костей ветром. Марина вспомнила челябинскую зиму – края, выстебанного телевизионными юмористами. По их мнению, Челябинск – край суровых людей, оттого и зимы там суровые…

Она хмыкнула.

Ну, суровые, и что?

Зато уральский воздух суше. Там суровые минус тридцать воспринимаются как московские минус двадцать. За три года в столице она так и не привыкла к этой серой зиме с резкими перепадами температуры, мокрым снегом, а иногда и дождем в новогоднюю ночь…

Подумаешь, холода Урала! Там все стабильно. Зима так зима, без выкрутасов, на которые не знаешь, как реагировать.

Подумав об этом, Марина помрачнела еще сильнее. Как же не хотелось ей туда, в холод!

– И что ты намерена делать? – спросила Лена.

Марина пожала плечами и оглядела кухню.

Хорошо подруга устроилась, завистливо подумала она. Тогда, после эфира кулинарного шоу, Ленка вцепилась мертвой хваткой в Антона, с которым жила в мире и согласии третий месяц. И хотя их съемной квартирке в Митино далеко до арбатских хором Залевского, уходить отсюда не хотелось.

Антон сидел тут же, прихлебывая чай и поглядывая на Марину жуликоватыми глазами.

Если бы можно было все переиграть…

Пусть бы Ленка забирала Залевского, а она, Марина, ушла с Антоном!

– Только не говори, что оставишь ребенка, – сердито сказала Ленка, вырвав ее из тяжелых дум.

– Почему бы и нет? – возразила Марина из духа противоречия. – Что он, откажется от него, что ли?

– Да запросто, – вмешался Антон. – У Залевского сын от первого брака, мой ровесник, а больше детей ему не надо, это я точно знаю. Ни одна из его баб больше не рожала.

То, что Антон сидит с ними на кухне и вот так запросто участвует в «бабском разговоре», Марине не очень понравилось, но возражать она не решилась. Да и Лена, сновавшая по кухне в дурацком халатике с зелеными и фиолетовыми огурцами, то и дело как бы невзначай касалась его, отчего Антон довольно щурился, как сытый кот.

Видеть эту идиллию было совершенно невыносимо!

Марина повернулась к подоконнику и стала внимательно разглядывать цветущего «декабриста», усыпанного малиновыми многослойными звездочками.

Ленка многозначительно переглянулась с Антоном и закатила глаза так, что зрачки совершенно пропали под верхним веком. Антон фыркнул и пожал плечами.

По его мнению, гостье, нывшей на кухне уже почти час, пора было и честь знать, а она все сидела и уходить, судя по всему, не думала…

Залевского Антон не любил.

Впрочем, его мало кто любил из коллег-мужчин!

Слишком уж он был самовлюблен и удачлив.

Антон тоже немного завидовал – даже не славе, не деньгам, а какому-то фатальному везению, отсыпанному природой при рождении. Залевский, весьма и весьма, на его, Антонов, взгляд, посредственный актер, был дьявольски хорош собой, чем и снискал невероятную популярность еще в молодости. Антону же внешность досталась самая что ни на есть среднестатистическая. Он вдруг с горечью констатировал, что до сих пор не сыграл ни одной по-настоящему заметной роли. Даже фантастический боевик, на который возлагались большие надежды, был охаян критиками и в прокате провалился…

Марина оставила в покое цветок и повернулась к Антону.

Тот смотрел на нее со странным прищуром, точно оценивая, на что польстился Залевский. До его прежних красоток этой расти и расти. Стареет, что ли?..

– А что делать? – обреченно спросила Марина, озвучив свои мысли. – В квартире я не прописана, денег своих нет. Если Леша вытолкает меня на улицу, куда я пойду?

– С чего бы ему тебя выталкивать? – весело удивился Антон. – Залевский сам никого не выгоняет. Его все всегда устраивает. Это от него уходят, потому что жизнь становится невыносимой. Будет тебя поколачивать в свое удовольствие, и дело с концом.

– А ребенок? – заныла Марина. – Неужели до него не дойдет, что это опасно?

– Да брось ты, – отмахнулся Антон. – Для Залевского важны прежде всего его собственные желания. Ребенок точно сейчас ни к чему! Он и без того переживает, что роль уплыла из-под носа. Да еще какая роль… Я бы тоже бесился, наверное.

– Да, – медленно сказала Лена и подлила Антону еще чаю. – Наверное, лучше аборт сделать. Если ты снова заикнешься о ребенке, он тебя с лестницы столкнет, как Муфтееву.

Марина помолчала, поджав губы.

История восточной красавицы Заремы Муфтеевой ей была хорошо известна.

Бывшая Мисс Татарстан прожила с Залевским около трех лет, сменив молоденькую актрисульку Машу Андрееву. Внешне благопристойный союз Муфтеевой и Залевского вскоре дал трещину, но широкой общественности история ужасной жизни Заремы открылась только после того, как она сама, отлежавшись в больнице, позвала к себе прессу и рассказала о жизни с красавчиком-гусаром. Алексей регулярно колотил ее, отчего Зареме приходилось носить закрытые платья, чтобы скрыть синяки. Точку в их отношениях поставила пьяная выходка Залевского, который однажды столкнул беременную Муфтееву с лестницы. Зарема сломала два ребра и запястье. Но хуже всего был выкидыш, после которого врачи заявили – детей у Муфтеевой никогда не будет…

После пресс-конференции Зарема еще долго пыталась бороться с Залевским и даже подала в суд. Звездная тусовка Муфтееву немедленно осудила, перестав поддерживать и общаться. Процесс она все-таки выиграла, но судья, давняя поклонница Залевского, постановила выплатить Муфтеевой такую ничтожную сумму за моральный ущерб, что Зарема вылетела из здания суда со слезами ярости.

После этого случая Залевский стал осторожнее, а с прессой, упорно возвращавшейся к теме скандала, перестал общаться вовсе.

– Будешь против Залевского рыпаться, он тебе живо устроит сладкую жизнь, – предрекла умная Ленка.

– Какую-такую сладкую? – заупрямилась Марина просто из принципа, хотя сама все понимала.

– Такую. Муфтеева хоть Мисс Татарстан была, а ты вообще никто. Размажут тебя по кафелю ровным слоем, не успеешь эйн-цвейн-дрейн сказать.

Ленка постоянно сыпала какими-то дикими словечками. Марина слушала и вяло кивала. Повторять судьбу восточной красавицы, мгновенно превратившейся в парию, ей не хотелось…