Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господи, только бы детям было хорошо, — сами собой прошептали губы, прежде чем послышались шаркающие шаги мужа. Резко выпрямившись, она взяла в руки вязание и сделала вид, что поглощена работой. — Вот и ты, мой дорогой. Хорошо погулял? А мы тут весело поболтали с Ритой. Представь, Ритуля устроилась на работу, так что жизнь налаживается, видишь, какое у меня прекрасное настроение!
* * *
Галя и Рома привыкли, что по утрам мама будит их в школу, а на кухне ждёт завтрак — обычно каша, молоко и жареные гренки.
И хотя Рома успевал проснуться до маминого прихода, при звуке её шагов он притворялся спящим. Мама гладила его по голове, легонько трепала за ухо. От её рук всегда прохладно и вкусно пахло мыльной свежестью.
— Малыш, пора просыпаться.
Он сладко жмурился и бурчал, стараясь говорить басовито: «Я тебе не малыш», хотя всей душой желал, чтобы всегда, всю оставшуюся жизнь мама называла его малышом. Сегодня он тоже проснулся рано, и когда мама вовремя не пришла, забеспокоился. Привстав в кровати на локоть, Рома посмотрел на закрытую дверь, потом на будильник, который показывал семь часов пятнадцать минут. Ровно во столько приходила мама. Решив подождать, он снова опустился на подушку и стал гадать, купит ему мама на 23 февраля модель «Феррари» или нет? С одной стороны, мама просила потерпеть, потому что нет денег, но с другой, он ещё никогда не оставался без подарков. Рома перекатился на бок, спустил руку вниз и нащупал на полу модель гоночного «Мерседеса».
Мама не шла. Он ещё немножко полежал, а потом встал и босиком пошлёпал выяснить, в чём дело.
Мама стояла на кухне и смотрела в окно: зима крутила над городом снежную карусель.
— Мам?
Он подошёл и встал рядом. Мама обняла его плечи и уткнулась в макушку подбородком. От её дыхания голове стало щекотно и приятно. Роме показалось, что мама снова плачет (а она не плакала уже несколько дней), и почувствовал, как у него в носу опасно засвербило нарождающимися слезами. Мама поцеловала его встрёпанные волосы и сказала:
— Сегодня у папы день рождения. — Она помолчала и добавила: — Помнишь, в прошлом году мы отмечали его в китайском ресторанчике и ты съел целую гору крабовых чипсов?
Её рука, лежащая на плече, дрогнула, и чтобы не дать маме расстроиться, он выпалил:
— Ты забыла нас с Галей разбудить, и мы проспали.
Мама охнула:
— Неужели? А сколько времени?
— Почти половина восьмого. Но я встал, а Галя ещё спит.
— Ты моя палочка-выручалочка, — похвалила мама, и Рома, довольный, пошёл в ванную мыться, потому что сделать это надо было раньше Галки, иначе она засядет там на целый час. Удивительно, что даже зубы девчонки чистят в сто раз дольше, чем все нормальные люди.
* * *
На Смоленское кладбище ведут два входа — центральный вход, куда приходят автобусы и течёт поток людей, и неприметный — с улицы Беринга, вблизи станции метро «Приморская». Если свернуть от метро влево, пересечь мостик через речку Смоленку и снова повернуть налево, то очень быстро можно оказаться у кладбищенской ограды.
Отправив детей в школу, Рита шла нога за ногу, мысленно подбирая слова, которые хотела сказать Виктору наедине. Не станешь же при детях рассказывать, как прибило её к земле и искорёжило, как вскакивает по ночам, не веря, что в спальне не слышно дыхания мужа, что в прихожей всё ещё стоят мужские кроссовки и висит спортивная куртка и что когда стало совсем тошно, она вдруг сочинила стихи, которые может прочесть только ему.
Обычно они с детьми навещали могилу по выходным, обходясь без слёз, поскольку холмик земли, укрытый венками, дети не ассоциировали с живым отцом. Они привыкли, что папа часто ездил на спортивные сборы, порой затягивающиеся на несколько месяцев, и наверно поэтому подспудно ждали, что однажды раскроется дверь и папа вернётся домой с кучей призов и подарков.
Сегодня разгулялась непогода, и Рите нравилось, что метель срывает платок с головы, швыряя в лицо пригоршни снега, что надо идти, нагибаясь вперёд, и что ноги скользят и вязнут в снежной каше. Тяжесть пути непостижимым образом дарила некоторое успокоение.
У ворот, как часовой, стоял монах с кружкой для сборов. Нашарив в кармане мелочь, Рита опустила её в узкую прорезь. Монах дрожал от холода, поэтому его слова прозвучали невнятно:
— Спаси, Господи.
Ей не хватало этих слов, и она с благодарностью наклонила голову, повторив их ещё раз, больше для себя:
— Спаси, Господи.
Из-за метели на кладбище было безлюдно, если не считать мамочку с коляской. Рита взглянула на неё с пониманием, потому что сама гуляла в любую погоду с грудным Ромиком, в противном случае он орал до синевы, подымая на ноги всех домашних, включая соседей.
Где-то в районе центрального входа урчал трактор. За дымкой снежной пелены голубой скалой возвышалась башня высотного дома. Разросшиеся деревья теснили покосившиеся памятники. Среди крестов и надгробий нестерпимая боль стиралась, уступая место покою вечности.
Около памятника со скорбящим ангелом Рита остановилась и долгим взглядом посмотрела на его обломанные крылья и искалеченные руки. Припав на колени, безрукий и бескрылый ангел не сдавался времени, оплакивая своего покойника холодными, мраморными слезами.
История кладбища начиналась вместе с историей города, разбегаясь дорожками по обе стороны от центральной аллеи. Блоковская дорожка, Петербургская, Зверевская, Ксенинская — и на каждой из них ряды, ряды, ряды ушедших, что испытали на себе железную руку царя Петра и весёлую пору Елизаветы Петровны, что кричали «Виват» веку Екатерины и стояли в толпе зевак на Сенатской площади. Поздние захоронения теснили былые, по большей части заброшенные. Её Виктор был малой каплей в море петербургских теней. Сколько же судеб разбилось здесь о могильные плиты!..
По дорожке, укрытой снегом, пунктиром шла цепочка свежих следов, и Рита с удивлением разглядела у могилы мужа посетителя, точнее, посетительницу. С букетом в несколько алых роз женщина присела на корточки и размела рукой холмик снега, как обычно делают близкие родственники. Издалека красные розы на белом снегу сверкали кровавыми рубинами. Кое-кого из сослуживиц Виктора Рита знала, с Марией дружила, но эту даму видела впервые. Она прибавила шаг, чтобы поздороваться. При её появлении женщина упруго вскочила на ноги и натянула на голову капюшон, мешая рассмотреть черты лица.
— Постойте, подождите, — начала произносить Рита, но женщина отступила назад, за другую могилу, а потом едва ли не бегом проскользнула между надгробий и скрылась