На ледяном ветру телефон выскальзывал из холодных пальцев, и номер Марии набрался с третьей попытки.

— Маша, ответь, ответь, пожалуйста, — бормотала про себя Рита, пока шли гудки. Она не смогла бы внятно объяснить, почему ей понадобилось срочно разузнать, кто приходил на могилу Вити, но чувствовала это как жизненную необходимость. Было в повадках незнакомки нечто тревожащее.

— Маша!

— Слушаю тебя, Риточка!

— Маша, знаешь, — она замялась, — я сейчас на кладбище. У Вити день рождения.

— Да, я помню, извини, что не позвонила первая, надо было пойти вместе с тобой, но сегодня такой сумасшедший день! У нас комиссия, а потом подготовка к соревнованиям.

— Маша, я не про то. Я хочу спросить. Когда я пришла, у Витиной могилы стояла женщина с розами и, увидев меня, буквально сбежала. Ты не знаешь, кто это мог быть? Сначала я подумала, что ты кого-нибудь послала, но зачем тогда ей вести себя так странно? — От длинной паузы в трубке Рите стало не по себе. — Маша, не молчи, скажи что-нибудь.

Мария вздохнула:

— Может, будет и лучше, если ты узнаешь, что Витя не стоит твоих слёз. А то ты так убиваешься, что смотреть больно. — Голос Маши прозвучал обречённо. — В общем, Виктор давно тебя обманывал с другой.

— Что?! И ты знала?!

Рита не поняла, кто задал вопрос, пока не сообразила, что ей отвечают.

— Знала. И все наши были в курсе. Витя особенно и не скрывал. Сама понимаешь — спортивный мир тесный. Лена — тренер по лёгкой атлетике из Москвы. Виктор сошёлся с ней, когда ты ждала Галку. Они вместе ездили на соревнования, сборы и даже на курорт.

Выронив телефон, Рита замерла, потому что белая метель вдруг слилась с белым небом и какое-то время она ничего не слышала.

— Рита, ты слушаешь меня?! Прости, Рита! — неистово верещала трубка из снежного сугроба.

Рита не стала поднимать телефон. Противно было к нему прикасаться.

Наверно, у неё должно было бы остановиться сердце, но ничего подобного не произошло, только дышать стало тяжко. Господи, что делать? Как жить дальше? Дрожащими пальцами она сорвала с шеи шарф и расстегнула пальто. В ушах звенело противным комариным писком. Спотыкаясь о засыпанные снегом бордюры, Рита вышла на центральную аллею и остановилась у гранитного обелиска с расколотым постаментом.

— Простите!

Рита обернулась и увидела пожилую женщину в ярко-красной вязаной шапке.

— Вы потеряли телефон.

— Спасибо!

Плечи женщины слегка дрогнули:

— Не подскажете, как пройти к часовне Ксении Блаженной?

Рита махнула рукой по направлению центрального входа:

— Идите прямо по дороге. Там увидите.

— Вы тоже к Ксеньюшке? — не отставала женщина.

— Нет, то есть да!

Не дожидаясь ответа, Рита круто развернулась вправо и почти побежала вперёд по длинной белой аллее.

* * *

— Девушка, осторожнее, вы поранитесь!

Рита очнулась от того, что кто-то держал её за плечи, а сама она стояла и колотилась лбом о шершавую стену.

«Где я? Зачем? Почему?» — вихрем пронеслось в мозгу сразу несколько вопросов, тут же растворившихся в потоке дурноты. В следующее мгновение она вспомнила, как прибежала к часовне Ксении Блаженной и припала ладонями к холодной кладке в капельках зимней испарины.

— Матушка, Ксеньюшка, помоги!

Больше Рита ничего не смогла придумать, потому что мысли не держались в пустой голове, стоном выплёскиваясь наружу. Какие-то люди усадили её на скамейку и сунули в руки бумажный стаканчик с чаем из термоса:

— Вот, попейте, вам надо успокоиться.

Стаканчик прыгал в руках, и несколько капель горячего чая вылилось на подбородок. Это привело её в чувство. Сгорбившись на скамейке, она некоторое время сидела неподвижно. Метель стихла, и снежные тучи осыпа ли землю редкими пушистыми хлопьями.

Со своего места Рита видела движение людей вокруг часовни, которые входили и выходили в распахнутую дверь. Две девушки рядом с ней на клочках бумаги писали записочки. Старушка в длинной юбке со свечкой в руках обходила часовню по кругу. Высокий мужчина с фотокамерой стоял и смотрел на церковный купол, словно бы размышляя, сфотографировать или нет?

Прежде Рита никогда не подходила сюда, сторонясь толпы. Её ещё трясло от нервного напряжения, но всё же здесь, вблизи часовни, дышалось спокойнее и легче. Глоток за глотком она допила чай и поднялась, потому что понемногу начала замерзать. Утром, когда она вышла из дома, рядом с ней маячило только горе, а сейчас к нему прибавились обида и опустошённость.

Рита достала платок, чтобы высморкаться, и встретилась взглядом с женщиной, что спрашивала у неё дорогу.

— У меня сын умирает, — сказала та, — говорят, если три раза с молитвой обойти вокруг часовни, то Блаженная поможет. — Её лицо исказила гримаса отчаяния. — Почему мы не в состоянии уберечь своих детей? От болезни не можем, от горя не можем, от несчастной любви не можем. Что нам остаётся? Только молиться за них. — Её голос дрогнул. — Как думаете, выздоровеет сын?

Ответа на вопрос Рита не знала, но поняла, что не имеет права промолчать, иначе женщина будет окончательно сломлена.

— Обязательно, — шепнула она со странным чувством уверенности в правдивости своих слов. Если бы это было иначе и святая не помогала, то разве шли бы сюда люди со своими надеждами?

Медленно, как будто под водой, она вошла в часовню.

Людей в тесном помещении набилось довольно много, поэтому Рита не сразу разглядела раку из белого мрамора, уставленную букетами цветов. Позади, в нише, мозаичная картина распятия. И везде свечи, множество свечей: на подсвечнике, в руках молящихся, в отблесках на стекле и зажжённых лампадках.

Поверх раки на мраморной крышке лежал крест, и молчаливая очередь медленно двигалась в одном направлении — приложиться к кресту.

Какая-то женщина отступила назад и пропустила Риту вперёд. В этой живой цепочке, среди людей, легче дышалось и думалось. Но самое главное, рядом с каждым человеком здесь стояла надежда. Окутанная запахом ладана, она была незримой связью между пришедшими и той, что покоилась под этими сводами.

— Ксеньюшка, заступница петербургская, умоли за нас Господа, — срывающимся шёпотом бормотал кто-то посредине толпы.

Когда подошла Ритина очередь, она растерялась и неловко ткнулась губами в прохладный мрамор. Наверное, за последнее время она выплакала все слёзы, потому что в глазах было сухо до рези.

Храни меня, Боже, ибо я на Тебя уповаю[32], — тихим отзвуком пришло на ум слышанное ранее, и Рите показалось, что в этот момент Ксения Блаженная взяла на себя часть её ноши.

* * *

С того дня, как всплыла правда о предательстве Виктора, на душе легче не стало. Наоборот, к