— Хорошо-хорошо. А что такого особенного в Джастин?

— Я заплачу, — сказала Анна.

— Нет-нет. Тебе и так пришлось глотать мой дым.

— Ладно, тогда я заплачу хотя бы половину.

— Знаешь что, давай ты заплатишь в следующий раз.

Официант открыл перед Анной дверь, и на нее повеяло холодом. Год был на изломе. Терпкие ароматы зеленого лета сменились запахами шерстяных шарфов и плотной школьной формы. Они стояли с Томом и, дрожа от холода, молча глядели друг на друга.

— Боже мой, ну и холодина!

— Да.

— Так ты сейчас к Джастин?

— Ага. Слушай, спасибо за ужин. Было очень приятно.

— Должно быть, она очень близкая подруга, раз ты хочешь поехать к ней прямо сейчас. Я к тому, что уже слишком поздно.

— Вряд ли у меня хватит духу не поехать. С Джастин шутки плохи. Без нее я бы в школе не выжила.

— Дану.

— Эта была одна из тех жутких городских школ, сам понимаешь. Даже директор был алкоголиком.

— Серьезно?

— Да. Поэтому я и не пошла в университет.

— Понятно. Но эта Джастин… Я надеюсь, что сейчас ты ее не боишься? Я к тому, что вы же теперь взрослые. Ты не обязана к ней идти. Теперь уже другие правила, разве нет? — улыбнулся он.

Анна стала объяснять, что Джастин не такая уж и плохая. Она всегда любезно звонит после Анниных вечеринок — правда, только для того, чтобы объяснить, почему она не смогла прийти. К тому же они с Джастин дружат с незапамятных времен. Кстати, она и Тома приглашала. Так что, если он хочет, они могут выпить кофе у Джастин.

Он хотел.

«Друг» Джастин был настолько замызганным и задрипанным, что казалось, он только что вылез из помойки. Очевидно, он полагал, что разговаривать — ниже его достоинства, поэтому сидел словно язык проглотив и, покряхтывая, курил здоровенный косяк. Анне все же удалось узнать, что его зовут Джед, что дома у него огромная коллекция грампластинок и что он только что занимался сексом с Джастин. Анну так и подмывало сказать ему, что трудно найти мужчину, который когда-нибудь да ни занимался сексом с Джастин. Джед вытянул свои худые длинные ноги, и его грубые, острые коленки высунулись наружу через дырки в штанинах. Анна смутилась, как будто ей нельзя было их видеть. Она отвела глаза и улыбнулась Тому, хотя тот тоже раздражал ее своим присутствием. Зачем он сюда пришел? Разве она притащила его сюда? Казалось, что в этой берлоге Джастин он чувствует себя еще более неловко, чем Анна. И почему он надел этот дурацкий свитер? Перед Джедом лежало пять огромных самокруток, набитых травкой, толстых, как тампоны. Джед протянул Джастин косячок, который курил сам, и принялся сворачивать следующий. Он разрывал фотографию певицы Денизы Ван Аутен, чья фотография в этом месяце украшала обложку мужского журнала, на маленькие широкие полоски, облизывал липкий край бумаги «Ризла» и надрывал сигарету посередине, чтобы можно было набить табак.

— Хочешь Бутроса? — спросила Джастин, протягивая косяк Анне.

— Какого Бутроса?

— Бутроса Гали[18], — ответил Джед.

— Крэк[19], — лениво пояснила Джастин, пока Анна попыталась прикурить то, что, по ее мнению, было косяком с коноплей.

— Анна, это кокаин, предупредил Том.

— Да? Извини. Э-э-э, спасибо, я не буду, — и она протянула косяк Тому, который тоже отказался.

— Боишься нарваться на неприятности с власть предержащими, Потгер?

— Нет, не в этом дело. Просто я…

Просто она боялась смерти. Анна даже парацетамол не принимала в рекомендованных дозах. Она считала, что одной таблетки уже вполне достаточно. Возможно, лекарство и правда напрямую воздействует на очаг боли, как написано на упаковке, но две таблетки… Это уже просто безрассудство.

— Приятное местечко, — покривила душой Анна, оглядывая новый дом Джастин.

Высокое тонкое растеньице было единственным признаком жизни в комнате, в которой воняло, как от стариков, умирающих взаперти в домах престарелых. В одном конце комнаты валялся скатанный матрас, напоминая дрыхнущего бомжа, а в другом конце была оборудована кухонька со стенами цвета прокисшего молока. Джастин обвела комнату таким взглядом, будто видела ее впервые.

— Да, ничего, — согласилась она.

Сигареты закупоривались с одного конца, с которого и предполагалось их прикуривать. От кисловатого запаха, который исходил от них, Анну подташнивало. Ей очень хотелось подскочить и выпрыгнуть в открытое маленькое окошко над холодильником, напоминающее разинутый рот умершего от нехватки кислорода.

— Так как у тебя дела? — Анна наконец-то вспомнила, зачем пришла. — Я про твой клуб.

— Этот диджей просто супер, — произнес Джед сонным голосом. — Да к слову, он и не может быть другим, раз уж нам нужно уломать эту чертову комиссию.

Анна медленно кивнула в ответ. Он так редко раскрывал рот, что Анна вообразила, будто он сказал что-то очень важное.

— Да, — подтвердила Джастин, — комиссия соберется завтра в восемь. Кучка престарелых членов, заседающих и принимающих решения.

Анна уставилась на ковер. Ее взгляд упал на почерневшую банановую кожуру, которая, казалось, ползет прямо к ней, как к последнему прибежищу. По всему полу валялись объедки и прочий мусор — явные следы вечеринки. Пятна от пролитого пива, засохшие куски пирога и бычки. Интересно, почему ее не пригласили на новоселье. Она бы хотела, чтобы ее хотя бы пригласили.

— Это будет комиссия инвесторов? — спросила Анна, стараясь создать впечатление своей полезности.

— Ты о чем? О комиссии?.. Да, она самая.

— Так они же явно ничего не понимают ни в музыке, ни в ночных клубах?

«Какого черта я веду себя, словно банковский работник, утверждающий выдачу кредита?»

— Разумеется, понимают. Они же владельцы этого чертова клуба.

— Может быть, они и владельцы, но это же не значит, что они диджеи? — вмешался Том. — Анна права.

— В любом случае, я не смогу их убедить. Я полный ноль в таких делах. А они будут сидеть за столом и оценивать меня.

— А какую музыку ты собираешься играть в этом ночном клубе? — спросил Том, прикуривая «Силк Кат».

— На самом деле я подумывала о… — Джастин посмотрела на Анну, которая решила, что рта больше не раскроет, во всяком случае в присутствии Джастин. Ей очень хотелось бы, чтобы Том тоже ничего не говорил. — Я хотела уговорить тебя. Не могла бы ты пойти завтра с нами?