— Хотя сейчас, когда у меня в руках появился Беллиом ия могу пользоваться его могуществом, моя смерть станет для Азеша еще болеежеланной целью.

— Ты утверждаешь очевидное, Спархок.

— Я знаю, но логическая мысль допускает это. Итак. Невсегда, но обычно попытки убить меня случаются незадолго после того, как явынимаю на свет божий Беллиом и ловлю мимолетное дрожание черной тени.

— Ты думаешь, что здесь существует связь?

— Разве это невозможно?

— Всегда все возможно, Спархок.

— Что ж, тогда эта тень может быть действительно однимиз созданий Азеша, чем-то вроде Дэморка или Ищейки. Конечно, все это тольконаши предположения, но, может, стоит как-то обезопасить себя на случай, еслинаши домыслы окажутся правдой.

— Это необходимо сделать, Спархок. И, в первую очередь,ты никогда без особой на то нужды не должен доставать Беллиом. А уж если тебепридется сделать это, то будь настороже.

— К этому мне не привыкать, — вздохнул Спархок.

— И, я думаю, пусть этот разговор останется лучше междунами. Если эта тень действительно одна из тварей Азеша, то она в любой моментможет восстановить наших друзей против нас. Если мы расскажем им о нашихподозрениях, тень, вероятно, сможет прочесть об этом в их мыслях и предупредитьАзеша о том, что нам все известно.

— Может, все наши проблемы разрешились бы сами собой,если бы мы уничтожили Беллиом прямо здесь и сейчас? — с трудом проговорилСпархок. Он долго собирался с духом, чтобы задать этот вопрос, испытывая приэтом тяжесть на сердце и нежелание делать это.

— Нет, дорогой мой, — покачала головойСефрения. — Он нам может еще понадобиться.

Сефрения немного помолчала, а потом мрачно добавила:

— Мы еще не ведаем даже того, какая сила высвободитсяпри его разрушении. Возможно, мы рискуем лишиться самого дорогого для нас.

— Например?

— Города Симмур или… всей нашей Эозии.

На город опустились сумерки, когда Спархок осторожноприоткрыл дверь в опочивальню Эланы и тихими шагами приблизился к королевскомуложу. Глаза королевы были закрыты, а пушистые ресницы слегка подрагивали наспокойном и безмятежном во сне ее лице. Красивые светлые волосы золотистымкаскадом струились по подушке, переливаясь в отблесках мягкого светаединственной свечи, горевшей в комнате. Сердце Спархока сжалось при мысли отом, какие страдания пришлось вынести его юной воспитаннице, все детствокоторой прошло при жестоком и развращенном дворе, где заправлял первосвященникЭнниас. И многое отдал бы рыцарь, чтобы холодное и суровое выражение никогда неомрачало спокойствия нежных черт ее красивого лица. Втайне он любил эту бледнуюдевочку, хотя никогда бы не согласился признать это вслух. Он не мог поддатьсяискушению и воспользоваться той детской привязанностью и расположением, которойдарила его маленькая королева. Он считал, что слишком стар для нее, и про себятвердо решил, что ни при каких обстоятельствах не омрачит тяжестью своих летжизнь этой девочки.

— Я знаю, что ты здесь, Спархок. — Глаза Эланыпо-прежнему оставались закрыты, лишь легкая мягкая улыбка тронула уголки еегуб. — Я любила так делать в детстве. Когда ты наставлял меня, особенно повопросам теологии, я начинала дремать — или просто притворялась. Ты ещенекоторое время продолжал говорить, а потом садился и глядел на меня. В этиминуты мне всегда было так хорошо, тепло и спокойно на душе, и, казалось,совсем нечего бояться. Наверное, это были самые счастливые мгновенья в моейжизни. Подумать только, когда мы обвенчаемся, ты каждую ночь будешь смотреть наменя, засыпающую в твоих объятиях, и ничто на свете не будет страшно мне,потому что со мною будешь ты, мой рыцарь. — Королева открыла газа. —Подойди и поцелуй меня, Спархок, — сказала она, протягивая к нему руки.

— Это неприлично, Элана. Ты не совсем одета, да к томуже лежишь в постели.

— Мы же обручены, Спархок. И так мы потеряли столькодрагоценного времени. К тому же я — королева, и мне решать, что прилично, а что— нет.

Спархок сдался, но, поцеловав свою королеву, все же мягко,но настойчиво заметил:

— Однако я слишком стар для тебя, Элана. И ты знаешь, чтоя прав.

— Чепуха, — фыркнула Элана, все еще не убираясвоих рук с плеч рыцаря. — Я запрещаю тебе стареть. Вот так!

— Это уже совсем смешно. С таким же успехом ты можешьприказать времени совсем остановиться.

— И прикажу, а до тех пор, пока я этого не сделала, тыне можешь усомниться в моих способностях, — лукаво произнесла королева.

— Ну сдаюсь, сдаюсь! — рассмеялся Спархок.

— Вот и славно. Я просто обожаю, когда мне удаетсяодержать пусть и небольшую, но все-таки победу. Кстати, ты пришел сообщить мне что-нибудьважное или просто решил одарить меня своим нежным взором?

— Ты что-то имеешь против этого?

— Против твоего нежного взора? Конечно, нет. Можешьзаниматься этим беспрестанно.

— О, Элана, — покачал головой Спархок, и тут жепослышался серебристый смех его проказливой повелительницы. — Давай теперьпоговорим о серьезном.

— А я ни о чем другом и не говорила.

— И все же, Элана, прошу, послушай меня внимательно.Пандионские рыцари, в том числе и я, скоро покинут Симмур, и, боюсь, этопроизойдет достаточно скоро. Дни Кливониса на этом свете сочтены, и как толькоон умрет, Энниас постарается не упустить свой шанс и заполучить тронАрхипрелата. Улицы Чиреллоса уже наводнены преданными ему войсками, и еслиВоинствующие Ордена не остановят его, он своего добьется.

Радостная улыбка сошла с лица королевы, а выражение счастьясменилось холодной решимостью.

— Почему бы не отправить этого огромного талесийца,сэра Улэфа, в Чиреллос, и пусть он отрубит Энниасу голову? Я не хочу, чтобы тыоставлял меня.

— Весьма интересное решение всех проблем, Элана. Хотя ярад, что ты не предложила это самому Улэфу, иначе он был бы уже на пути вЧиреллос. Однако я хотел сказать о другом. Ведь когда мы покинем город, тыостанешься без нашей защиты. Может, тебе лучше отправиться вместе с нами?

Королева задумалась.

— Мне бы очень хотелось, Спархок, — вздохнулаона, — но как я могу? Я слишком долго была разлучена со своим народом,чтобы теперь покинуть Симмур, вместо того, чтобы заняться наведением порядкахотя бы у себя в столице. Ты же понимаешь меня, любимый?