— Слушайте дальше, — снова привлек их вниманиеВэнион. — После того, как Энниас вынудил Алдреаса отправить Спархока вссылку, король начал заметно меняться в своем характере. Он стал более твердыми решительным. Сложно понять, почему это произошло.

— Отчего же, Вэнион, — не согласиласьСефрения. — Алдреас находился под пятой Энниаса, но своим сердцем онпонимал, что совершает дурное. Возможно, он чувствовал, что его рыцарь смог быспасти его душу, но Спархок был уже далеко, и Алдреас начал осознавать, что онабсолютно один. И если он хочет спасти свою душу, надо было предприниматьчто-нибудь самому.

— Мне думается, что Сефрения права, — восхищеннопроизнес Бевьер. — Возможно, я займусь изучением моральных и нравственныхустоев Стирикума. Слияние эленийской и стирикской мысли может оказаться весьмаинтересным.

— Ересь, — возразил ему Улэф.

— Прошу прощения?

— Мы не можем помышлять о таком кощунстве, Бевьер.Допускаю, что это недальновидно, но такова уж наша Церковь…

Бевьер резко вскочил на ноги и гневно заявил:

— Я не потерплю оскорблений в адрес нашей святойМатери, Церкви!

— О, Бевьер, успокойся, пожалуйста, — сказал емуТиниен. — Улэф шутит. Наши генидианские братья гораздо больше сведущи втеологии, чем нам представляется.

— Это из-за погоды, — объяснил Улэф. — Зимойв Талесии совершенно нечего делать — кругом сплошные снега. Вот мы и проводиммного времени за медитацией и обучением.

— Сэры рыцари, может, вы разрешите мне все-такипродолжить? — произнес Вэнион, поглядев на спорящих. Те молчапотупились. — Итак, какие бы ни были на то причины, Алдреас началотказывать Энниасу в его непомерных требованиях денег. Тогда он с Ариссойрешили убить короля. Мартэл раздобыл яд, а Энниас помог Ариссе ускользнуть измонастыря. Конечно, он и сам мог отравить Алдреаса, но Арисса упросила его,страстно желая лично расправиться со своим братом.

— Ты действительно хочешь породниться с этой семейкой,Спархок? — ехидно усмехнулся Улэф.

— У меня разве есть выбор?

— Ты всегда можешь удрать. Я думаю, для тебя найдетсянемало дел в Тамульской Империи на Дарезийском континенте.

— Улэф, — строго сказала Сефрения, — прошутебя, помолчи немного.

— Прости, Сефрения.

— Продолжай, Вэнион.

— После того, как Арисса отравила Алдреаса, Эланавзошла на трон и оказалась достойной ученицей Спархока. Больше ни единой монетыиз королевской сокровищницы не попадало в алчные руки честолюбивогопервосвященника. Тогда-то он и решил отравить Элану.

— Простите меня, лорд Вэнион, — перебил магистраТиниен, и обратился к графу Лэндийскому. — Милорд Лэндийский, ведьцареубийство — это уже вне всякого сомнения расценивается законом какгосударственная измена?

— Именно так, сэр Тиниен, — ответил граф.

— Так чего же мы медлим? Пусть Келтэн отправляется заверевкой, а Улэф поострее заточит свой топор. Ведь теперь у нас неоспоримыедоказательства того, что Личеас, Энниас и Арисса совершили государственнуюизмену, да еще с кучей сообщников.

— Но нам было известно об этом и раньше, — заметилКелтэн.

— Да, — улыбнулся Тиниен, — но мы не смоглибы это доказать. А теперь у нас есть свидетель.

— Что облегчает нам совершение законного, именнозаконного, возмездия, — закончил его мысль граф Лэндийский. —Продолжайте ваш рассказ, магистр.

— Планы Энниаса несколько спутало вмешательствоСефрении, но он решил не останавливаться на полпути и объявил Личеасапринцем-регентом, убедив всех в том, что заключенная в кристалл королева всеравно, что мертвая. Он взял лично на себя заботу о королевской казне, и деньгиоттуда потекли рекою, поскольку Энниас, ничуть не смущаясь и не скупясь,подкупал Патриархов направо и налево. Именно на этом месте рассказа Личеасалорд Лэнда твердо заявил ему, что тот, к сожалению, еще не поведал нам ничегонового и настолько важного, чтобы уберечь свою голову от топора Улэфа.

— Или от моей петли, — вставил вездесущий Келтэн.

— Ну, да, — улыбнулся Вэнион и продолжил. —Слова лорда Лэнда произвели желаемое впечатление на Личеаса, и он наконец-торассказал нам самую потрясающую новость. Оказывается, у него есть подозрения,что Энниас связан с Оттом и даже просил у него помощи. Хотя у первосвященниканаблюдалось сильное предубеждение против стириков, но, возможно, только длявидимости, чтобы скрыть истину.

— Может быть, и нет, — возразила Сефрения. —Между западными стириками и земохцами существует огромная разница. УничтожениеЗападного Стирикума было бы одним из первых требований Отта в обмен на любуюпомощь.

— Возможно, это правда, — согласился Вэнион.

— А у Личеаса имеются веские основания полагатьтак? — спросил Тиниен.

— Не особенно, — ответил ему Улэф. — Онкое-что подглядел, кое-где подслушал обрывки разговора. Однако этого ещенедостаточно для объявления войны.

— Войны? — воскликнул Бевьер.

— Естественно, — пожал плечами Улэф. — ЕслиОтт позволяет себе вмешиваться во внутренние дела Западных Королевств, то этодостаточный повод отправиться в поход войной на Восток.

— Какая прекрасная мысль, такая неожиданная икровавая, — весело заметил Келтэн.

— Так нам не требуется к тому никакого оправдания, еслиты вдруг действительно захочешь смести Земох с лица земли, Улэф, —возразил Тиниен.

— Как так?

— Никто ведь не заключал с земохцами мирного договорапосле их вторжения пятивековой давности. Наши королевства по-прежнему остаютсяв состоянии войны с Оттом. Что вы на это скажете, лорд Лэнда?

— Неплохо придумано, но, боюсь, все же будет слишкомтрудно оправдать возобновление военных действий после пятисотлетнего перемирия.

— Но мы просто отдыхали, милорд, набирались сил, —продолжал настаивать Тиниен. — Не знаю как остальные, но я уже чувствуюсебя достаточно отдохнувшим.

— О, боги, — вздохнула Сефрения.