Ты будешь покорно думать, что я отступлю, когда ты не ответишь на мой гребаный вопрос, – огрызнулся он, и теперь я была напугана и немного зла, но также смущена.

– Какой вопрос? – спросила я.

– У меня есть женщина, ты узнаешь об этом, и какого хрена ты меня поэтому отмораживаешь?

Ой-ей.

Это не хорошо. В основном потому, что у меня не было ответа.

Нет, это было неправдой, ответ лежал глубоко внутри. Так глубоко, что я даже не признавалась себе, что это было, поэтому я, конечно, не могла признаться в этом Шаю.

Поэтому я сымпровизировала.

– Мне просто больно, что ты мне не сказал. Ты скрывал это от меня, и я этого не понимаю.

– Тогда ладно, – мгновенно ответил он. – Если ты хочешь это вытащить, мы так и сделаем. Завтра вечером ты встретишься со мной и Розали на ужине, и сама увидишь.

Это было неожиданностью, мгновенной, ошеломляющей, такой огромной, что живот свело судорогой, как будто меня ударили.

Я уставилась на него не в силах дышать, боль наполнила организм, и я увидела, как с его лица исчезла часть гнева, сменившись нахлынувшим беспокойством.

Он не пропустил мою реакцию.

С другой стороны, Шай никогда ничего не упускал. Не тогда, когда это было связано со мной.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Нет, – прошептала я.

Он опустил руки и сделал шаг ко мне.

Я сделала шаг назад.

Он остановился и склонил голову набок.

– У тебя судорога?

Я отрицательно покачала головой.

– Нет.

– Табби, детка, какого хрена?

– Я не могу этого сделать, – объявила я, не зная, откуда исходят эти четыре слова. Я просто знала, что они исходят откуда-то из глубины, и я имела в виду именно это, как никогда в жизни не имела в виду ничего другого.

Его брови сошлись на переносице.

– Ты не можешь этого сделать?

Я отрицательно покачала головой.

– Что сделать? – он просил разъяснений.

Я подняла руку и помахала ею между ним и мной.

– Это.

Его взгляд скользнул по моей руке, затем переместился на мое лицо.

– Ты и я? – спросил Шай.

«Ты и я».

«Ты и я».

Никогда не будет ни его, ни меня.

Мои внутренности, скрученные в узлы, сжались еще сильнее, боль была мучительной.

Он уставился на меня, его глаза скользили по моим чертам, и я с ужасом и восхищением наблюдала сквозь боль, как его лицо становилось ужасающе темным.

– Ты, должно быть, издеваешься надо мной, – прошептал он затем.

Я не знала, издеваюсь ли я. Не знала, какого черта я делаю.

– Скажи мне, Таб, что ты издеваешься надо мной, – потребовал он.

– Честно говоря, Шай, я не знаю, что делаю, – призналась я.

– Да, – выдавил он. – Ты стоишь здесь и говоришь мне, что много лет назад, бл*дь, ты была влюблена в меня, а я все испортил. Ты затаила обиду на эти гребаные годы, затем ты потеряла все и только тогда впустила меня обратно. Теперь ты обнаруживаешь, что у меня есть жизнь без тебя, есть женщина, и ты не можешь с этим справиться. Несколько гребаных месяцев я слушал, как ты говоришь о нем. Я обнимал тебя, пока ты плакала о нем. Теперь ты вываливаешь мне вот это вот дерьмо?

В этом он тоже был прав.

Боже! Что я делаю?

– Шай... – я попыталась контролировать спровоцированные повреждения.

Я потерпела неудачу.

Эффектно.

Ущерб был нанесен, и контролировать его было невозможно.

– Нет, – отрезал он. – Тебе нужно исчезнуть, чтобы привести голову в порядок, Табби? Так, бл*дь, сделай это. Это работает для меня. Я не езжу на аттракционах, которые мне не нравятся, и я только что узнал, что был на аттракционе, о котором не знал, и мне это не нравится. Так что загляни в свою голову и разберись с этим, Таб, но не возвращайся ко мне, пока не разберешься со всем. Не раньше, детка. Мне не нужно это дерьмо в моей жизни. Я не собираюсь видеть тебя в этом дерьме, и быть привязанным к тебе ниточками. Я сам себя освобождаю. Ты приходишь ко мне, не разобравшись со своим дерьмом, ты хочешь, чтобы твоя голова была в порядке и тащишь меня за собой, но знаешь, можешь идти к черту со всем этим.

С этими словами он вытащил ключи из джинсов, скрутил мой ключ с кольца, и мое сердце сжалось, когда он бросил его на кофейный столик. Затем Шай подошел к двери, вышел и захлопнул ее за собой.

Я неуклюже подошла к двери и заперла ее.

Так же неуклюже подошла к дивану и села на край.

Я слышала, как ревут харлеевские трубы, и невидящим взглядом уставилась на стену, слушая, как они рычат, пока не перестала их слышать.

Только тогда я рухнула, закрыв лицо руками, и разрыдалась.

Глава 7

«Ты никуда не уедешь»

Месяц спустя

Шай вышел из квартиры, запер дверь и направился к лестнице.

Эти дни он оставался там, наблюдая, как Розали приводит ее в порядок, а также осознавая, что у него больше не было шкафов Табби, чтобы заполнить их, поэтому он вытащил задницу на улицу и купил продукты только для собственного проклятого дома. Он также остался там, потому что Розали была не из тех женщин, которых можно трахнуть в байкерской комнате, когда парни устраивают ад в общей комнате комплекса или трахаются в своих комнатах дальше по коридору. Она была из тех женщин, которых трахают в квартире, находившейся в двух шагах от дыры, и которую она содержала в чистоте.

Шай сбежал вниз по лестнице, вышел на солнце и увидел Роско, сидящего верхом на байке. Его брат был там, потому что у них были кое-какие дела «Хаоса».

Шай кивнул, здороваясь. Роско откинулся назад, и Шай подошел к своему мотоциклу.

Он перекинул ногу и уже включал зажигание, когда Роско заговорил.

– Отстой, чувак.

Шай повернул голову к Роско.

– Что за отстой?

– Таб улетает на Кейп-Код 14.

Этот огонь ударил ему в грудь, опасно приблизившись к сердцу. Огонь, которого он не чувствовал уже четыре месяца. Огонь, который в течение последнего месяца тлел где-то очень глубоко. Теперь он ожил веером и опалил его легкие.

– Повтори еще раз? – спросил